14202 Смысл веры православной?

14202 Смысл веры православной?
_Вера_Православие_
Доброго времени суток! Почему православную веру многие называют «рабской верой»? Почему у Вашего бога все люди являются его «рабами»? Правилен ли смысл веры, не теряется ли он в связи с рабским положением верующих? Мог бы и дальше развивать свой вопрос, но почему-то никто из вас не может или не хочет мне ответить. Так как же верить в такую церковь, которая просто отмалчивается, а я никак не могу понять чисто психологически, как такое может быть? Помогите, если вас не затруднит, только без церковной казуистики и цитат из ваших учебников.
18.11.17 Sat 00:05 — протоиерей Анатолий Гармаев
Отвечает священник РПЦ МП протоиерей Анатолий (Гармаев)
Православная вера — это не только раб, но и сын. Приведу слова апостола Павла: «Бог (Отец) послал Сына Своего (Христос, Сын Божий), дабы нам получить усыновление. А как вы — сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего. Посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник Божий через Иисуса Христа» (Гал. 4, 4–7). То есть суть веры и всей религиозной жизни — это усыновление Богу-Отцу. Но человек не Бог. Очевидно, что сыном Бога он стать не может. Тогда Бог Сына своего посылает нам, людям, на землю. Сына-Бога соединяет с человеком. Невидимого Бога соединяет с видимым и осязаемым человеком. Так от человека — Богородицы Марии рождается Богочеловек Иисус Христос. Завершается это деяние Бога-Отца таинством Причастия. В нём верующие люди принимают, вкушают видимое и осязаемое Тело и Кровь Христа, т. е. человеческое Христа. Вместе с человеческим человек принимает и невидимого в Теле и Крови Сына-Бога, т. е. Сына Отца Небесного. Через это наше соединение с Сыном-Богом, Сам Сын, соединяясь с нами через Себя, делает нас сынами Бога-Отца. Так замысел Божественной любви завершается реально — мы через Христа делаемся наследниками Бога-Отца в Его Царстве Небесном.
Откуда же тогда появился православный раб? Его бы и не было, если бы мы были изначально, то есть от рождения святы. Но мы рождаемся не святыми. Все где-нибудь, да как-нибудь самолюбивы, у всех есть гордость, когда-нибудь и в чём-нибудь начнет жить самоугодие и много другого. Всем этим заражено в той или иной степени сердце каждого человека.
Выше я писал, что человек в видимом и осязаемом таинстве Причастия принимает невидимого Бога-Сына Отца Небесного. Но не стал прибавлять к слову «невидимого» ещё одного слова «осязаемого» — невидимого, но осязаемого. Потому что не все и далеко не все осязают. Если произойдёт осязание Бога, оно немедленно приведёт к изменению человека. Если горячий уголь осязать, будет ожог. Если, замёрзнув на морозе, войти в дом и осязать его тепло — согреешься. Так и с осязанием Бога. За многие годы православной жизни и при постоянном причастии какое-то число людей верующих постепенно, порой едва приметно начинает осязать Бога в Причастии. В итоге они меняются. Неистребимая доброжелательность, мир, простота, искреннее расположение, любовь, милость, всегда радость навстречу любому приходящему — такими свойствами Бог наделяет человека в этом осязании.
Почему же у одних это происходит, а у других нет? Происходит у тех, кому в сердце входит посылаемый Богом-Отцом Дух Сына, т. е. Святой Дух. Он от Отца исходит и через Сына нам подаётся, предваряя Причастие или вместе с причастием. А у многих людей этого не происходит. Потому что сердце их занято. Чем? Самолюбием, гордостью, самоугодием и всякой другой греховной всячиной. Дух не может войти в такое сердце. Горячий уголь не может коснуться такого сердца, тепло дома не может отогреть замёрзшего человека. Он сам не пускает.
Как же пустили первые? Они стали сокрушать своё самолюбие, уничижать и изгонять свою гордость, отлагаться от своего самоугодия. Пробовали разные приёмы порознь против каждого из этих греховных оснований человека. Мало помогало. А потом нашли. Один надёжный приём и сразу против всех трёх основных противников, занявших сердце и ничего и никого Божьего туда не пускающих. Оказалось, если искренне признать себя не властелином, не достойным почестей, не знатным перед всеми, а признать себя рабом, да ещё Божиим, тогда одним только этим признанием, всерьёз и искренне сделанным, побиваются в сердце сразу все три противника Бога. Отсюда без этого «раб Божий» оказалось не подняться до сына Божия.
Мир вам. Протоиерей Анатолий Гармаев

21.11.17 Tue 12:29 — Anonymous
Продолжение беседы
Спасибо Вам, уважаемый протоиерей! Теперь хоть буду иметь общее представление об общих понятиях. Принято, что Вы ссылаетесь на своих «классиков», одно только непонятно: как только человек рождается, ведь он не является рабом, а является только сыном, а после крещения становится и сыном и рабом? Так или я ошибаюсь?
С уважением, Геннадий

  • Ответить

21.12.17 Thu 19:21 — протоиерей Анатолий ГармаевNew
Отвечает священник РПЦ МП протоиерей Анатолий (Гармаев)
Да, так. После крещения он «становится и сыном и рабом».
Появление на свет ребенка — это кровное рождение сына.
А таинство крещения — это духовное рождение, но не сына, а раба. Сыном он по-прежнему остаётся по кровному рождению.
Если человек правильно готовился к крещению, он входит в это таинство как раб греха, хотя и сын своим родителям, но повязанный до самой сокровенной глубины себя и своего сердца грехом, страстями, весь — естество падшее. Он идет к крещению, чтобы начать дело освобождения из этого рабского плена.
И действительно в крещении зарождается в нем сокровенный сердца человек. Зарождается как духовный младенец, не способный сам за себя постоять перед внешними силами, которые соблазняют его на грех, не способный извлечь себя из тины греховной, которой повязан он внутри себя, тины своего падшего естества, падшей природы, в которой он не может и не умеет по другому жить, как только грешить.
Правильно поступит человек, если он своего духовного младенца после крещения не просто познакомит с церковными людьми, с церковною жизнью и жизнью святых, но если он отдаст его под защиту Бога.
Можно отдать под защиту, но остаться при этом в этом младенце с разной степенью свободы поведения, свободы поступка, мыслей. То есть со свободой к худому поведению. Если человек сознает реальную беззащитность своего младенца перед его рабством греху и греховной падшей природе, если он хочет получить от Бога максимально полную степень защиты своего младенца, тогда очевидно, будет лучше всего, извлекая его из рабства греху, отдать в рабство Богу. Тем он волю Бога привлечет на полное участие в его собственного сердца сокровенном человеке, только-только народившемся в таинстве крещения.
В итоге Бог, приняв человека как Своего раба, а человеку ещё надо будет освоиться с волей Бога, как с волей Господина, тогда поведет Бог в следующем периоде его духовного развития как слугу в Его, Бога Церкви. А из слуги, при искреннем желании самого человека, поведет его развитие уже в сына Божия. Раб осваивает подвижничество, слуга служит Богу, то есть исполняет заповеди Божии. Не внешние служения Церкви, в них собственно божьего иожет и не быть, не быть совсем. Служение Богу в качестве слуги Его — это заповеди, исполняемые не в собственной силе, не только от себя, но в силе Бога, в силе благодати. Это есть исполнение заповедей добродетелями. Ими человек начинает и затем служит Богу как слуга. А следующая, последняя степень — сын. Он уже наследник Бога-Отца, и в Боге-Сыне, т. е. в Иисусе Христе, — участник Царства. Только не земного уже, а Небесного. Апостол Павел восклицал: «Уже не я живу, но живёт во мне Христос» (Гал. 2, 20). Или: «Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас. Прошу вас, братия, будьте, как я. Хорошо ревновать в добром всегда, а не в моём только присутствии у вас. Я снова в муках Рождения, доколе не изобразиться в вас Христос!»
Таков путь подвижнического спасения, которое словесно раскрывает нам Евангелие, опытно ведут нас труды святых отцов-подвижников Церкви, а реально сопровождает нас благость и благодать Бога, придающая нам силы для церковной подвижнической жизни, очищающая и освящающая нас, в итоге — обоживающая.
Мир вам. Протоиерей Анатолий Гармаев