2012-12-19 - Умилением к покаянию, послушанию и заповедям

Поздравляю вас, братья и сестры с Праздником святителя Николая Угодника. Рождественским постом много праздников, где мы вспоминаем великих угодников Божиих, святых, которые услышали призыв Господень, откликнулись на него и последовали за Господом. Они уподобились Христу. Как же можно уподобиться тому, который Бог? Как человек может уподобиться Богу, если между нами и Богом расстояние неизмеримое? Вот даже в космосе есть звезды, очень далеко от нас находящиеся. Но, тем не менее, расстояние между этими звездами и нами можно измерить, можно представить. Расстояние между творением и Творцом, между человеком и Богом ничем ни измерить, ни представить нельзя. И поэтому уподобиться Тому, кого ты даже постичь не можешь, как это возможно? Естественно, что это возможно только в одном случае: если Сам Бог тебе Себя откроет.

Он и открывает, поэтому в призывающей благодати Божией, которую мы с вами все здесь присутствующие, конечно же, пережили, мы знаем то время, тот период, когда нас потянуло в храм. Мы, бывает так, бегаем, как дети, вот по улицам, и даже не вспоминаем о том, что есть храм, есть Бог. И так и мы, какую-то часть своей жизни прожили, даже не подозревая, что Бог есть. А потом, в какой-то момент ребенок вдруг не просто увидел храм, а как-то почувствовал внутри себя, что ему хочется сейчас в храм. Так и с нами, взрослыми, тоже произошло, что мы в своей беспамятной жизни вдруг однажды испытали, пережили эту потребность к Богу, потребность к храму, и потребность к церковной жизни. Что это произошло с нами, почему это, как это, откуда это? Это и есть приближение Господа к нам. Господь, близ, говорят, нас стал быть. И вот это приближение Его к нам, это прикосновение Его к нам, прикосновение Его Божественной благодати, человек переживает как непроизвольный отклик навстречу Ему.

Конечно, Бог, будучи всеведущим, не прикоснется там, где вместо отклика будет ругань, брань и досада. Конечно же, по всеведению своему Господь приготавливает сначала человека, а потом прикасается в тот период его жизни, в тот момент, когда Господь действительно получит от нас живой отклик, согласие на это прикосновение, более того, неожиданное для нас с вами узнавание благости Божией. Это узнавание Его благости, оно происходит, как неожиданное пробуждение нас навстречу Богу как Его чад. Мы бегали, вроде бы, как беспризорники, то есть вообще самостоятельные от Бога. Это и есть беспризорник, который, есть такая мера отношений, или потеря, наверное, всякой меры отношений с родителями у детей, когда они становятся беспризорниками. Мы же таковыми с какого-то возраста своего тоже начали быть. Может быть, и даже и с самого рождения, но как-то бессознательно. Может быть потом, вполне придя в школу, и услышав атеистические всякие воззрения, вполне сознательно отложились от Бога, заявив, что Его нет для нас. И действительно так чувствовали, что будто бы Его нет.

А есть только тогда кто? Есть только мы, и есть окружающий мир, который мы с вами постигаем, узнаем, и в конечном итоге, становимся владельцами этого мира, мало того, созидателями даже в этом мире. И вдруг нечто происходит неожиданное. Не предполагал, многие не предполагали многие из нас того, что это может произойти. Мы вдруг пережили и почувствовали присутствие и появление в нашей жизни Кого-то, кто любит нас. Это прикосновение призывающей благодати Божией к сердцу человека, прикосновение любви Господней к нам, оно порождает в человеке неожиданный для нас с вами, непроизвольный ответ и отклик. Откуда же эта непроизвольность, ведь мы все практически научились и вообще делаем сознательно. Более того, того, с чем мы не согласны, мы тому противимся, и на то ропщем, и вообще стараемся переделать под себя все, что не по нам, и не для нас. И потому мы привыкли ходить вполне сознательно, вполне уверенно в себе самих, и вполне надеянно на себя самих.

И вдруг, непроизвольно, отклик навстречу благодати. То есть, как бы мимо нашего сознания. В действительности же, это и есть то самое, скрытое в нас естество, которое от Адама еще, простираясь через множество поколений до нас с вами, оказывается, сохранилось в нас. Только по причине того, что мы в среде какой-то были неверующие, или же были сами как-то увлечены всякими разными собственными дарованиями, да и восторгами окружающих людей. Там, кто-то умел петь, а ему начали родные и близкие хлопать и называть, какой ты молодец, а мы и поверили, что мы действительно молодец, а значит, выше всех. Коль все хлопают, да еще взрослые, значит мы лучше их и выше их в пении своем. А потом стихи начали рассказывать, опять начали нам хлопать, а потом еще что-то начали делать, опять начали говорить нам, какой ты молодец. И мы в этом «молодец» росли и росли, все более и более утверждаясь, что будто бы мы действительно способны делать нечто, что рождает даже со стороны взрослых, такое восклицание: «какой же ты молодец!».

Конечно же, такому человеку, уверенному в себе, а если еще и дарований много, и ты действительно все очень хорошо делаешь, и отсюда удостоверенному своими делами, о том, что ты совершенный и хороший, как такому человеку вдруг сразу пережить, что ты чадо Божие? Никак по-другому нельзя, если только не будет в глубине твоего сердца, в глубине твоей души реально жить это самое чадо Божие. Оно, оказывается, и есть тот остаток от Адама, который даже через множество поколений, дошел до нас и мы с вами еще в зачатии, еще в утробе матери, пребывая и присутствуя, казалось бы, как дети своих родителей, в действительности, на самом деле были и зачались как чада Божии. И вот эту-то встречу чада со своим Творцом, мы и пережили в призывающей благодати. Ясно дело, как еще по другому это может быть пережито, кроме как откликом любви чада к своему Творцу.

Поэтому мы так, проснувшись в этом отклике любви к Нему, все другое вдруг как бы разлюбили, все оставили. Мы же многое, что оставили: прежние занятие, даже прежний порядок жизни, даже некоторые оставили прежнюю профессию свою, оставили многих друзей, товарищей, которые, казалось бы, были с нами как бы до конца жизни, а на самом деле, видите, оставили их. И даже со своими родными и близкими, и с теми тоже вышли на некоторую грань, когда готовы были и мимо них и рядом с ними жить иным образом, чем они живут. Такова естественная сыновняя любовь, но та любовь сыновняя, которая не к людям же обращена, не к родителям, не к роду своему, а та сыновняя любовь, которая обращена непосредственно к Богу. То есть это наше духовное сыновство, то духовное, что изначально было свойственно и всегда свойственно Адаму. Он не рождался, его никто из людей не родил, он изначально и сразу явился от Самого Бога. И поэтому, конечно же, Адам, в своем сыновстве, как своего Творца и родителя своего, знал только Бога. Вот эта-то часть Адама и есть, оказывается, в какой-то части людей сохраненная до сего времени.

У какой-то части, потому что даже после изгнания Адама из рая, у них с Евою родилось двое сыновей, и один из них своими поступками обнаружил, что он эту часть Адама не имеет. Он имеет часть человеческую, что он сын Адама и Евы, отца и матери. А часть Адама, что он творение и чадо Самого Бога, и не было в нем. Здесь тайна зла, по которому последующему поколению не передается часть Адама, Каину — родителями его, эту часть Каин не имел. Так с самого начала человечества в детях Адама и Евы обнаружилось два рода людей. Одни, которые имели часть Адама, другие, которые не имели этой части. И если мы с вами сейчас стоим здесь в храме, это значит, что каким-то образом часть Адама в нас сохранена. Кому мы обязаны? Как кому? Родителям же своим. Еще, более, через поколение, дедушкам и бабушкам своим, еще более всему роду нашему, уходящему вглубь времен, в коих наших родичах, дедах и прадедах, бабушках и прабабушках, сохранялось ими эта Адамова часть, которая откликалась навстречу Богу, и которою они за Богом шли.

И оказывается, среди всего множества людей человечества земного была какая-то немалая часть людей, которые это хождение за Богом, это следование своей Адамовой части, которая составляет в нас чадо Божие, исполнили в дивное совершенство. Таковые, большая часть сегодня неизвестны, они пребывают все в раю, потому что, по изгнании Адама из рая, Адамова часть в нас ждет и ищет найтись снова в раю с Богом. Дитя хочет вернуться в свой дом. Адамова часть сыновства в нас к Богу, она ищет и зовет нас вернуться в рай, в дом Отчий, где Бог пребывает. Поэтому в рай, и ко Христу, и к Отцу Небесному. И вот очень много людей сегодня уже там. А часть из них, меньшая, много меньшая, малая часть, прославленные нам в назидание, в подтверждение того, что этот путь назначен каждому из нас с вами. Что на этом пути есть те, которые осуществили это следование за Господом, непросто человеческою своею частью, ибо она обращена к родителям, в уподобление к ним, и обращена к людям Отечества своего, к лучшему в них, а несущих в себе часть Адамову, ту, которая непосредственно к Богу обращена, без всяких родителей.

И в ней-то, в этой Адамовой части мы можем пройти тот же путь, который совершили уже угодники Божии, особенно те, которые прославлены специально в наше общение с ними. Они поставлены благословением Божиим в некое Божие послушание сугубо трудиться и заботиться о нас с вами, оставшихся здесь на земле. Они поставлены в специальное попечение о нас с вами. И поэтому это свое попечение они совершают сейчас. А мы, зная о них, потому что они прославлены, потому что о них известно, мало того, прославлены, потому что в них явлены силы Божии в виде чудес ли, или же в виде дивной помощи всякому человеку. Мы обращаемся к ним и идем за ними.

И вот в этом хождении за святыми угодниками, сегодня мы с вами идем за святителем Николаем, дивным угодником Божиим, чудотворцем, который сразу после возвращения в Небесные обители, в Отчий Небесный дом, по своей любви к падшим, по своей любви к немощным, болезненным, и прочим людям, удостоился от Бога продолжения своего окормительного служения. И прямо сразу же стал тем, кому было благословлено обилие участия и помощи в людях. И поэтому не то, что православный народ знает об этом участии святителя Николая, но обилие этой помощи настолько велико, что о нем знает в реальной помощи множество народа всего земного шара. Где только сегодня мы не видим иконочку Николая угодника, искреннее через нее обращение к Нему по всему земному шару. В каком только доме порою не встретишь его, как пребывающего, а значит, покровительствующего данному дому, независимо от национальности, независимо от вероисповедания. И этим самым подтверждается еще раз, что хотя и так целый ряд народов и всяких вероисповеданий твердо стоит, что вот у нас свой Бог, вот мы своя нация, вот мы своя религия, мы своя национальность, однако, из всех национальностей находятся те, которые имеют реальный опыт отклика и помощи святителя Николая. И этим самым подтверждается, что, оказывается, человек, если он в любой национальности пребывает, и в любой религии манифестируя себя, однако сохраняет в себе хотя бы какую-то толику Адамовой части, то ею он все равно принадлежит единому Богу, в Троице пребывающему, и от Троицы во Христе, во Святом Духе действующему здесь на земле. Свидетельством чего является как раз святитель Николай.

И его помощь, она-то и свидетельствует это прикосновение троической помощи Троического Бога ко всякому человеку, независимо от его национальности, возраста и вероисповедания. Все люди из одного корня, а значит, все имеют возможность вернуться вновь в свое Небесное Отечество, Небесную Обитель, где почивают, пребывают все святые угодники, в славе, и хваля Бога Троичного, Господа нашего Иисуса Христа, в Духе Святом совершая свою хвалу, и во Христе относясь к Отцу Небесному.

Правда, если мы сейчас с вами посмотрим на наши отношения со святителем Николаем, и со многими другими святыми угодниками, то мы обнаружим, что их два вида, что ли, этих отношений, которые складываются у нас со святыми. Одно из них, это мы просим святого угодника, чтобы он нам помог в разных обстоятельствах и делах земных. И в этой просьбе, в этом искреннем желании, чаянии Его помощи и в этой помощи всесильности, мы, конечно же, искренни и надеемся, если тем более и получаем, то умножаемся в этой удостоверенности, что к нему, святителю Николаю можно обращаться в трудных обстоятельствах своей земной жизни.

Но есть другой характер отношений со святым. Он выражен во многих молитвах, в акафистах, в каноне к святителю Николаю. Он выражен сегодня особенно в богослужебных текстах, если вы внимательно их слушали, в стихирах богослужения, в каноне богослужения, где мы просим святителя Николая наставить нас, научить и придать сил, следовать за Господом. И тогда, оказывается, это совсем другое. Попросивший следовать за Господом, он попросил чего-то совсем другого, чем тот, который просит о своих каких-то земных делах.

И действительно, если мы так посмотрим, кто же такие, которые последовали за Господом, и чем они отличаются от тех, которые просят помощи Божией и святых угодников в своих земных делах. Оказывается, практически все, кто последовали за Господом, в своих земных делах имеют умножающееся число искушений, скорбей и всяких разных нестроений. То есть, оказывается, в обстоятельствах, где твоя земная жизнь начинает становиться тесной, болезной, смертоносной даже, ты можешь удостовериться опытом, что ты — чадо Божие от того, что ты жив не от того, что улучшились твои земные обстоятельства, и ты получил сейчас комфорт в пище, и комфорт во внимании и заботе окружающих людей, комфорт в условиях своей жизни, комфорт вообще в своем продвижении по жизненным путям, и достижении разного успеха. Оказывается, не в этом комфорте дело. Ты, в трудных обстояниях, ищущий ходить за Господом, неожиданно получаешь Его участие в умножении твоего благодатного комфортного пребывания. Ты, оказывается, сердечно исполняешься какой-то такой особой силы, а это и есть сила Божия во участии в тебе, сила принадлежности тебя Богу, сила Его любви в тебе, которая удостоверяет тебя в твоем сердце, и ты, оставаясь в условиях ужасных, тяжких, даже нищеты, даже полного поругания, даже всякого посрамления со стороны людей, оставаясь в этих обстояниях совершенного неуспеха, в своих житейских делах, ты явно чувствуешь, что ты Божий, ты — чадо Божие. И чем более тесные обстоятельства, тем более Бог ближе к тебе, и тем более ты Его чадо. И вот эта принадлежность к Богу, эта совершенная упокоенность в Боге, в Его Божественном участии, в Его Божественной любви к тебе, и становится для тебя драгоценным, жизнь дающим, жизнодательным устроением тебя самого по жизни.

Поразительно, что при этом все прежние заботы о улучшении своей земной жизни, прежние всякие волнения по поводу умножения любящих тебя людей куда-то все отходят в даль, в тишину, и вообще исчезают. Тебе не неравнодушно все это, но оно не становится с твоею жизнью, оно перестает быть твоею жизнью. Более того, ты, оживший уже в Божественном участии и присутствии с тобою Бога, ты, оживший в своем единении с Господом, оказывается, способен давать жизнь тем, которые пребывают в разных обстоятельствах трудных, земных, но будучи привязанные к ним и не знающие твоего этого сыновства Божественного, они скорбят от этого, они изнывают от горести, и всяких нестроений земных, они чуть ли не с ума сходят от того, что потеряли сто рублей, или же, потеряли родного и близкого человека, или расстались с кем-то из друзей, товарищей, они с этого скорбят даже до смерти чуть ли. Поразительно, к ним-то, к таким скорбящим, ты можешь, оказывается, прийти, и найтись в силах и в любви к ним, а соответственно, и в слове и в действии, коим ты умеешь им придать жизнь. Не в том, в чем ты сам, ибо они не способны пока или совсем в это прийти, но ты придашь им жизнь в том, в чем они горюют, в том, в чем они унывают. Ты каким-то образом сумеешь оправдать их сегодняшнее движение, открыть им будущее, возможное для них, и каким-то образом явью своего участия в них удостоверить, что они не одни, они не брошены, что рядом с ними хотя бы есть ты.

Когда же ты, все это сделав, пойдешь дальше в свои опять заботы и дела, снова опять обнаружится и откроется, что у тебя-то самого положение в жизни в три крат хуже: ты в скорбях своих жизненных имеешь в пять раз больше, чем они, а в своих всяких искушениях, через которые тебе приходится проходить, особенно внутренних искушениях, которыми нападает на тебя враг через твои же собственные грехи или страсти, ты, оказывается, имеешь постоянную войну и брань, чего они почти практически не имеют. Но тебя, поразительно, тебя это сильно не трогает. Ни то, что у тебя жизнь не очень устроена, ни то, что у тебя комфорта никакого нет вокруг, ни то, что у тебя внутренняя вынужденная брань со своим плотским человеком, все это не имеет для тебя центрального значения, все это как-то присутствует при тебе, необходимо переносится и теплится тобою, или же в брани производится тобою, но главная суть твоей жизненности и тебя, это пребывание в единении с тем Богом, который Сам тебе Себя открыл. Последовать за Христом, или просить Его помощи в своих жизненных обстоятельствах, это совершенно разные вещи.

И поэтому, если ты хочешь сейчас святителя Николая иметь своим споспешником, то и различи, споспешником в чем? В земных делах твоих? Ну, он по любви своей и в этом будет тебе помогать. Только помни, что рядом с этою потребностью религиозною, которая есть у всех людей, есть еще призыв Божий: «отвергнись себя», то есть всякой потребности комфорта, «возьмите крест свой», то есть всякие трудные обстояния, «и следуйте за Мной». То есть продолжайте, и будьте всегда любящими Меня, Господа, и через то всех, кто рядом с вами, и даже тех, которые все у вас отнимают, всякую напраслину на вас возводят, и всякое несчастье вам приносят. Ибо исполнившийся Меня будет таковых любить. Надобно помнить, что оставаясь даже религиозным человеком, который все время бежит к святителю Николаю, вычитывает и каноны и акафисты, и по 40 раз за 40 дней, а то и 40 раз за один день (вплоть до этого может дойти сегодня человек в своих нуждах в помощи) просит и просит: «Помоги, помоги». А в чем? А чтобы мне жирнее кушать, чтобы мне жирнее спать, чтобы мне жирнее иметь любовь окружающих людей, чтобы мни жирнее иметь высокое положение в обществе, чтобы мне жирнее умереть, и чтобы меня в гроб положить как можно более жирный. Ну, грубо говоря, конечно. Можно остаться в этом до конца жизни, до самого гроба.

Святитель Николай, откликаясь и помогая нам во всяких наших житейских нуждах, в то же время, прикасаясь к нам, всегда дважды прикасается. Знай об этом. Одно — прикасается к нашим житейским обстоятельствам и действительно улучшает их, как просим, как требуется нам. Но в это же самое время, он непременно прикасается к какой-то части нас с вами, которая слышит его участие в нас. И вот та исполненность и сердечная благодарность к нему, это есть признак прикосновения его к нашему сердцу. Та исполненность в нашей душе некоторого умиления от того, что он взял и помог. Не просто кусок хлеба дал, который мы просили, а взял целых три пирога, принес, вместо маленького куска три сразу. И мы не просто обрадовались этому куску, трем этим пирогам и начали плясать, забыв про того, кто нам это подал, а мы умилились в этом. Мы попросили всего чуть-чуть, а он вдруг дал так много. И это вдруг привело нас в некоторое умиление сердечное. Это умиление есть признак самого святителя Николая, не только хлебами, но и еще и своей любовью, не только к нашему животу, плоти, но еще и к нашему сердцу. Не только человеческому сыновству, но еще и к нашему Адамовому началу, из которого и в котором только, единственно от которого и в котором человек и способен знать Бога, как Бога своего. Ибо памятуйте, каиниты этого знать не могут, и не знают. Значит, не имеют этой части Адама. Но вот счастливы те из нас с вами, кто, встречаясь со святителем Николаем, особенно с его участием и помощью, пережил это удивительное чувство умиления от участия святого.

А вот дальше вопрос уже к тебе. Умилившись, потом взглянув на три каравая вместо одного кусочка, который ты запросил, ты начнешь теперь поедать эти три каравая и радоваться этим караваям. Потихонечку, если ты так начнешь делать, умиление, которое ты пережил, начнет постепенно отходить куда-то на задний план, потом совершенно исчезать в твоей памяти, и в конечном итоге, перестанет животворить твое сердце и твою душу. И ты останешься через какое-то время с одним фактом участия святителя Николая, вместо кусочка три каравая. Об этом ты будешь радоваться, об этом ты будешь говорить всем и рассказывать, за это ты будешь благодарен святителю Николаю, и будешь радоваться, что ты знаешь его. А того, что ты пережил в умилении, ты, может быть, и не вспомнишь. Пройдет год, два, три, а то и 10 лет, и ты можешь вообще об этом и не вспомнить. Этому ли должно быть? Нет, и еще раз нет. И поэтому церковь наша в заботе о том, чтобы бы мы хранили в себе это умиление, как признак нашего Адамового начала, из года в год возвращает нас к святым. А к святителю Николаю не один раз, как некоторым святым, а даже дважды в год возвращает нас снова и снова к нему, дабы мы вынуждены, может быть, вот этим напоминанием календарным бежать снова в храм, вспоминать опять о нем, иметь какие-то новые отношения с ним, и вдруг нечаянно пережить опять умиление.

А ведь умиление, оно начало покаяния. Ибо без умиления и покаяния нет. Покаяние там, где ты пережил умиление, то есть где ты пережил переизбыточествующее участие в тебе Бога, и ты реально пережил Его Божественную любовь к тебе. И в этой прикосновенности, в этой приближенности Бога к тебе и Божественной Его любви к тебе, только в ней вдруг открывается, каков ты, и как ужасно ты живешь, и как ужасно ты поступаешь. Никаким другим образом пережить ужасность своего положения, внутреннего своего пребывания, невозможно, кроме как через это реальное приближение Бога к тебе, которое как раз и переживается в человеке как умиление от того, что ты просил одно, а Бог дал нечто такое, чего ты даже и не просил, Он дал тебе Себя, Свою любовь. Переживший это умиление не может никуда дальше двигаться, кроме как к покаянию. Поэтому и в молитвах, если вы будете внимательно читать, например, молитвы псалтири по кафизмах — из них вы услышите эти слова — умиление к покаянию. А потому что именно этим чувством открывается в нас начало покаянию. Еже ли мы последуем за этим умилением, это и будет последованием за покаянием. И покаяние начнет быть в нас и с нами.

Умилением открывается нам Бог, покаянием мы следуем за Богом. Покаянием мы ищем сообразоваться с Ним, в сообразовании уподобиться Ему, в уподоблении усовершиться до совершенства Отца Небесного, которое дарует нам Сам Сын, когда приходит в нас и уже не мы, но Он начинает пребывать в нас, и тогда мы становимся в путь усовершения до Отца Небесного в Сыне, со Христе. Все это дает нам покаяние. И поэтому действительно, так вот в жизни своей мы имеем возможность трех видов, что ли, покаяния, до трех его мер. Одна, которую большинство из нас наверно пережили, потому что призывающая благодатью Бог впервые коснулся нас обильно, чтобы позвать. Мы пережили это умиление и за ним следующее покаяние, мы, может быть, не осознали, что там было и умиление, и от него покаяние, но мы затем пережили покаяние. А потом, когда благодать сокрылась в нашем сердце, дабы мы сами последовали за ней, начался переходный период от призывающей благодати до благодати содействующей. В этом периоде мы должны теперь все делать для того, чтобы сохранить свои отношения с Богом умиренные. Чтобы это было, Господь просто посоветовал: «отвергнись себя». Ибо там, где ты собою начинаешь довольствоваться, там, где ты на себя начинаешь уповать, там, где ты в себе начинаешь чувствовать большую силу все делать и все совершать без Него, без Бога, там, конечно же, у тебя нет нужды в Нем, в Господе.

И именно этого надобно беречься. Пока ты в этом будешь ходить, пока ты это будешь в себе выращивать, никакого повтора умиления уже не может быть. Ты хочешь повторить умиление, а значит, ты хочешь, чтобы снова вернулось к тебе покаяние, живое чувство прикосновения Бога и Божественной любви к тебе и от этого вдруг развезшийся взгляд на самого себя, каков же ты на самом деле. Не сознательный взгляд, а сердечно умиленный взгляд к Богу, и сердечно покаянный к себе. … ты этого хочешь? А ради этого благодать сокрылась в твоем сердце и ждет, когда ты пойдешь за ней. То тебе надо исполнить этот простой совет и наставление Божие — отвергнись себя. И вот если человек начнет отвергаться себя, то есть всех предметов страстей, тех, других, третьих, всех действований страстей, тех, других и третьих, всех чувств жизни в страсти, тобой переживаемых, тех, других, третьих, тогда на каком-то из этих отвержений ты вдруг снова переживешь покаяние. Ты начнешь опять плакать покаянно. Переходный период это время, в котором Господь, сокрывшись в твоем сердце, ждет, что ты за Ним пойдешь. А пойти можно не чем другим, кроме как покаянием. Ибо покаянием мы узнаем, что Его приближение, в покаянии мы узнаем Его всегда присутствие с нами.

А еще второе, это послушание. Вот тут мы вчера, буквально с братьями разговаривали как раз, что такое послушание, о каком послушании вообще речь идет в церкви. Ну вот, в большинстве своем мы просто действительно знаем, вот дети слушаются своих родителей, значит, они послушны. Вот жена слушается своего мужа, вот она послушна. Но поразительная вещь: дети слушаются своих родителей не только в православии. У протестантов слушаются, у католиков тоже слушаются, у магометян слушаются, у буддистов слушаются, у язычников тоже слушаются. Поразительная вещь — у неверующих, категорических атеистов рождаются дети и тоже слушаются. Эта послушливость детей и есть то самое послушание, о котором говорит церковь? Нет.

Ну, а вот жена слушается мужа, посмотрите, как у мусульман жены слушаются мужей. Большинство, 90% наших российских, русских, особенно, жен даже близко такого послушания не имеют. Даже возмущаются, когда они заходят в мусульманскую семью и видят, что жена никогда мусульманка не сядет рядом с мужем, и не сядет за общий стол, если в доме гости. Даже если родные. Она будет обслуживать. И вот наша русская жена возмущается, надо же какие противные, вредные, и нехорошие обычаи у мусульман. Но ведь там же послушание. Жена слушается мужа. Так слушается, что многие из них вообще никакого ропота и досады от того, что они в таком положении находятся, не имеют. Мало того, пребывая в таком положении в доме, да и вообще в обществе, они еще и любят своих мужей до беспамятства. А в целом ряде народов и вообще до такой степени, что готовы, он умер, и они готовы пойти в гроб рядом с ними лечь. И ложатся, и были такие времена в Египте, когда жены с радостью бежали за своими мужьями в их гробницы и там погребали сами себя вместе с ними, оставаясь в любви. Не в ужасе, не в страхе смерти, а в любви к ним. Вот, казалось бы послушание. Ничего подобного у нас современная наша российская женщина, жена не имеет же, такой меры. Так может это ее послушание жены и есть послушание, о котором говорит церковь? Нет.

Церковь говорит о том послушании, которое исходит из корня Адама, о том послушании, в котором Адамова часть тебя слышит Бога. И послушается как дитя родителям, не только потому, что оно рождено родителями, а больше того, и потому только, что оно в Адаме является чадом Божиим. И как чадо, любящее Бога, послушается Богу, который и сказал: и родителей чти. А чадо и чтит, потому что как творение, таким сотворено. Как творение, мы сотворены в разных человеческих отношениях друг ко другу. Сыновним к родителям, супружеским друг к другу, родительским к детям, гражданским к соплеменникам, родственным к сородичам, это все есть в творении вложенное в нас, и мы это несем в себе, как естество, от Бога данное. И в этом естестве любви, это же все любовь, все эти отношения, человеческая только любовь, нравственные отношения человека с человеком, там везде по любви всегда есть послушание. Посмотрите, как друг слушается друга. Казалось бы, в таких вещах, которые, если какой-нибудь другой бы человек потребовал от него такого же, какого требует друг или подруга, ни за чтобы не согласился, не пошел бы делать. А другу с открытым сердцем, от всей души. То есть это послушание любви. Но человеческой любви.

Церковь же говорит о какой-то совершенно ином характере пребывания на земле. Так вот это характер тех людей, которые, пробудившись в начатке Адама, имеют отношение именно к Богу и больше ни к кому. И уже в Боге к тому, к кому Бог обращает их. А Бог обращает к своим творениям. Прежде всего, к человеку, значит, ко всем, которые тебя окружают, а дальше ко всем остальным Своим творениям, и к животным, и к растениям, и минеральному миру. Если ты с Богом, то ты в Нем имеешь отношения ко всему, что Он сотворил. Тогда у тебя твоя естественная человеческая любовь, сыновняя, супружеская, родительская, гражданская, она умножается еще этим благословением Божиим. Бог, которого ты любишь, благословляет тебе любить тех, кто в естестве тебе даны. И ты, имеющий естество любви, умножаешься Божественным присутствием естества Божьего в твоей любви к окружающим людям, к животным, к растениям, ко всему минеральному миру.

Эта преизбыточествующая естество любовь от Бога, и есть, собственно говоря, то самое, что рождает послушание церковное. И опять мы видим, что это то же самое, что переживается нами в умилении. Если ты знаешь умиление, то у тебя будет и покаяние, и послушание. Более того, там, где у тебя есть послушание, но нет покаяния, не было, значит, у тебя умиления. И твое послушание, оно не вполне то. Там, где у тебя есть покаяние, а нет никакого послушания, значит, у тебя не было умиления. Под покаянным чувством, покаянными слезами у тебя было что-то другое. Человек же может много иметь разных причин для слез, вот какая-то из других причин была, а покаянных слез не было. Ибо если бы у тебя было покаяние, это значит было умиление. А если было умиление, то непременно будет послушание.

И ты будешь знать заповеди Божии не сознанием своим, а заповеди Божии открыты будут тебе умилением. И тогда в умилении ты будешь исполнителем этих заповедей Божиих совсем иным образом, нежели ты, как изучивший эти заповеди умом своим. И тогда умиление открывает, оказывается, нас с вами к трем важнейшим действиям в жизнь православного христианина. Покаянием, послушанием, и совершением заповедей Божиих от умиления же. И это есть православие. И такое православие, ну, не очень стучится в двери Божии, чтобы увеличились и умножились жирные обстоятельства нашей жизни. Более того, когда долго, долго нет искушений, нет скорбей, а жизнь идет какая-то вся очень ровно хорошая, успокоенная и как бы, устроенная, ну и на самом деле действительно устроенная, сердце православное, то есть Адамово начало начинает волноваться. Господи, что-то я не так делаю, почему нет скорбей? Господи, я как-то не так живу, почему нет искушений? Господи, я какой-то не Твой, я уже выпал из Твоих чад, почему нету никаких крестов, муж прямо идеальный муж, жена прямо вся послушливая, дети прямо вся сама радость, как у мусульман, нету крестов, куда они исчезли? Я не Твоя, я не Твой? Волнуется Адамово начало в человеке.

Так вот, святитель Николай не только может помочь тонущему, когда он тонет, и конечно же поможет, нищему, который просит, дай кусок, конечно же даст. К зарплате, когда ты ее вдруг получил сокращенной, надо ее увеличить, конечно, даст тебе обстоятельства, в которых зарплата твоя умножится. Но помимо этого, и непременно рядом с этим, вместе с этим он даст тебе начаток умиления тоже. Вот попробуй не пропустить этого. И попробуй, пережив этот начаток умиления, услышать, что Он дал тебе много большее, чем там, где дал что-нибудь вещественное, или же душевное. И пережив этот начаток умиления от него, от святителя, услышь, что рядом с огромным богатством, которое на тебя вдруг свалилось тоже от его помощи, эта маленькое умиление выше, больше всего этого богатства во много крат.

И ухватись за эту жемчужину этого умиления, как самую главную, вплоть до того, что даже, только что, получив обилие богатства от святителя Николая, от этого умиления пойди и начни делать то, что умиление тебе подскажет делать. А что же оно тебе подскажет? И ты вдруг возьмешь и начнешь раздавать все это богатство. Только что его так слезно просил, сорок дней акафисты и каноны вычитывал, а в какие-то дни даже умудрялся еще и три, и пять и семь канонов в день вычитывать, и получил. А на 41 день пошел все раздавать. И через то стал таким близким к святителю Николаю, и он так радовался, что он недаром помог и в том, и в этом, и что-то, в чем он помог в этом, оказалось для тебя жемчужиной, жизнью, и с этого времени ты всегда стал так делать.

Даже когда умиления почти нет, а по какому-то навыку памяти, что этим умилением, и от умиления таким раздаянием всем вокруг ты особо пережил близость святителя Николая, и этою памятью ты будешь продолжать это делать, хотя уже умиления давно нет. И поразительно, снова оно тебе придет, только придет уже сначала покаянием, потом уже послушанием, и тут же сразу же желанием в заповедях Божиих ходить. И все три обнаружат, что ты снова православный христианин, чадо Божие, которое отверглось себя, взяло крест, и последовало дыханием любви за самим Господом. А помог тебе в этом во всем святитель Николай. Аминь.

Расшифровка: Байрамова Н.Л.