Предложение к реформе духовного образования

Прот. Анатолий Гармаев

2007 г.

Этот материал относится уже к истории. В 2005 году Синодальная комиссия в лице двух архиепископов и епископа и трех протоиереев посетила училище. Более двух часов беседовали с преподавателями, учащимися. Перед приездом комиссия познакомилась с «Предложениями к реформе». В ходе беседы пришли к согласию о двух ступенях образования — среднего специального и высшего. Училище принадлежит к среднему специальному звену духовного образования. Таковым оно и остается по сей день.

Писать предложения к реформе духовного образования меня побудила анкета, присланная из Синодальной комиссии по реформе, в которой есть параграф: «Ваши предложения», но более того — выступление Святейшего Патриарха Всея Руси Алексия II на Архиерейском соборе и его обращение на Епархиальном собрании 15 декабря 2004 г.

Если в предыдущие пятнадцать лет нужно было восстановить всё внешнее устроение Церкви — храмы, клир, певчих, чтецов, чин службы, книги, утварь, облачение, то в предстоящие пятнадцать лет перед Церковью стоит серьезная, более сложная задача — по возрождении веры далее восстановить собственно церковный народ. Важнейшее дело для этого — это восстановление церковного уклада жизни, как первейшего образовательного пространства, без которого нет ведущего ко спасению церковного образования.

С момента, как человек становится верующим и начинает ходить в храм, ему открываются две возможности: первая — обвыкания в Церкви и вслед за этим обмирщения в церковной жизни, вторая — умения полагать личный труд над воцерковлением, которое особенно трудным становится на 5–10 году жизни в Церкви. Чтобы эти умения обретались, жизнь показывает, большинству людей — как взрослым, так особенно детям, подросткам и молодежи — необходима помощь опытных катехизаторов и священников, обученных пастырскому руководству и помощь сложившейся церковной общины как покаяльной семьи в приходе, имеющей общиноучительный церковный уклад.

I

В «Обращении» к клиру на Епархиальном собрании 15 декабря 2004 г. Патриарх Алексий II сказал: «Настоящих членов Церкви, воинов Христовых, мы сможем воспитать тогда, когда будем звать их вместе с собой на подвиг, может быть, трудный, даже опасный, требующий жертвы или даже самопожертвования» (стр. 30).

В то же время Его Святейшество отмечает ряд тревожных симптомов, наблюдаемых в жизни нашей Церкви, которые объяснимы быстротой церковного возрождения, масштабами религиозных нужд и необходимостью их скорейшего удовлетворения. Будучи неизбежными и касаясь как священства, так и мирян, они сегодня требуют серьезного к себе отношения и конкретных шагов по изменению имеющегося положения дел, особенно в области подготовки и переподготовки священнослужителей. Мне бы хотелось выделить следующие слова Патриарха: «Следует сказать об одной серьезной причине, препятствующей распространению евангельской истины, — невнимательном отношении священника к своей духовной жизни» (стр. 29). «Задолго до того, как Церковь обрела желанную свободу, один известный московский протоирей говорил: «Наступит время, когда молодежь пойдет в Церковь, но кто ее там встретит?» (стр. 28). «Сегодня нам приходится наблюдать ряд явлений отрицательного характера: это общая статичность церковного быта, отсутствие динамики в приходской деятельности» (стр. 14), «в среде духовенства…оскудение молитвенного горения» (стр. 17), «оскудение молитвы даже при совершении Божественной литургии. Что неоднократно наблюдалось нами» (стр. 18), «усиливающаяся коммерциализация многих сторон приходской жизни» (стр. 19), «у священнослужителей обнаруживается теплохладность, равнодушное отношение к своим обязанностям, нежелание следовать призыву апостола Павла, начертанному на иерейском кресте: „Образ буди верным словом, житием, любовью, духом, верою, чистотою“ (1 Тим. 4, 12). Сложившееся положение вещей ставит вопрос о дополнительной подготовке духовенства. Нам необходимо готовить пастырей, которые способны совершать не только богослужение, но и нести благую весть о Христе» (стр. 22–23). В связи с этим «я убежден, что одна из самых насущных задач современности — это восстановление той живой связи между иереем и народом Божиим, которая всегда была характерна для Православия» (стр. 30).

В не меньшей степени тревожит и состояние мирян. «Слабая посещаемость храмов молящимися, отсутствие религиозных интересов у подрастающего поколения» (стр. 14), «жизнь большинства наших сограждан сводится… к единому стремлению обеспечить себе и своей семье уверенность в завтрашнем дне» (стр. 14), мы наблюдаем сегодня «кризис семейной жизни. Мужчины не хотят быть мужьями и отцами, женщины разучились быть женами и матерями» (стр. 16), повсеместно «оскудение молитвенного горения, домашнее правило или сокращается, или вовсе опускается, происходит подмена живой молитвы формальной „вычиткой“ (стр. 18). „На сегодняшний день церковное общество не выработало действенных методов работы с молодым поколением“ (стр. 27). Присутствует „требование внешних форм благочестия, часто без уяснения их внутреннего содержания“ (стр. 28), „в воскресных школах часто царит формализм, почти полностью отсутствуют учащиеся подросткового возраста“, в семьях нет церковного уклада жизни», «большинство школьников и студентов не имеют евангельской мотивации поступков» (стр. 34).

II

1. Можно думать, что для спасения достаточно доброхотного желания людей и церковных книг, в которых есть описание всего необходимого. В таком случае нет особой нужды в учебных заведениях на приходах и в епархиях, нет нужды в общиноучительном укладе.

Далее можно думать, что для устроения прихода и общины достаточно побывать в них какое-то время, чтобы затем, став диаконом или священником, уверенно устраивать приходскую и общинную жизнь. При таком размышлении нужда в учебных заведениях и в общиноучительном укладе Церкви тоже отпадает.

Тем не менее, мы устраиваем духовные учебные заведения. Тем самым мы признаем, что для спасения, т. е. нравственного угождения Богу и духовного единения с Ним, помимо книг святых и доброхотного желания, для современных людей нужно еще что-то. Равно и для устроения приходской и, тем более, общинной жизни нужно что-то сверх того опыта церковной жизни, который есть у современных прихожан и у тех, кто поступает в духовные учебные заведения.

2. Когда мы читаем в докладе Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II слова: «Главная составляющая духовного образования… есть умение не говорить о Христе, о Церкви, а жить во Христе и в Церкви1, то мы приемлем в словах Святейшего его благословение учить в учебных заведениях и в приходах этому «умению». А их два — жить во Христе и жить в Его Церкви. Потому что и слова Святейшего: «Необходима углубленная разработка нового содержания образования» следует читать не в смысле введения дополнительных углубленных знаний, а в смысле умножения умений жить. Для того, чтобы найти, каким именно умениям нужно обучать воспитанников, в какой последовательности и каким способом, и нужна «углубленная разработка содержания образования», где под образованием правильно будет понимать не одни только знания, но более и прежде всего усвоение душою добродетелей, т. е. внутреннего образа, из которого рождается евангельский поступок и отношение. Потому и начинается доклад Святейшего словами о двух законах. «Первый из них: никто не может обучить ученика тому, чего не исполняет сам. И второй: ученик не может понять нового, пока не исполнит в своей жизни то, что он уже знает». И далее, сегодня «людям нужно возвратиться к самим себе, к сокровищам, погребенным в собственном сердце». Чтобы не происходила подмена предприимчивостью и почином, пусть и разумным, в «основу жизни» нужно положить «честность во взаимных отношениях и добросовестность в труде. Нравственная жизнь невозможна без пробуждения совести, без научения различать добро и зло, без борьбы со злым началом в себе самом». Но одно дело знать обо всем этом и многом другом, и совсем иное дело так жить и так уметь.

В связи с этим сугубо хочется выделить слова Патриарха о том, что «ученик не может понять нового, пока не исполнит в своей жизни то, что он уже знает». Мы же постоянно встречаемся с тем, что современный человек школой и обществом уже воспитан в навыке отождествлять себя с усвоенными знаниями и через то свое развитие и усовершение соединяет с умножением знаний, чтением всё новых и новых книг. Исполнять знаемое он не только не умеет, не просто не желает, но нередко он и не подозревает, что это нужно делать. Кому угодно, но только не ему. Он не умеет и не хочет признать, что у него слово расходится с делом. Особенно это видно, когда дело касается Евангелия и церковной аскетики. Очевидно, что нужно начинать с самоукорения и внимания к совести. Но и то и другое оказываются непреодолимым камнем преткновения, как только дело доходит до практического исполнения.

В словах Патриарха есть тайна. Он говорит, что новое знание понять нельзя, если не усвоено в жизнь предыдущее, что в Церкви невозможно быть только зная, в неё входят, исполняя знаемое; и второе — что ключ к следующему знанию лежит в опыте предыдущего, в жизненном опыте. Опытному усвоению знания содействует общиноучительный уклад Церкви. Отсюда образовательная задача перемещается из области организации аудиторных занятий в область устроения собственно церковной жизни.

Увы, сегодня в наших отношениях к учащимся и к прихожанам чаще всего бытует четыре ложных мнения. Если мы в духовных учебных заведениях насыщаем учащихся прежде всего знаниями, а в приходах приобщаем мирян к церковным книгам, значит, мы полагаем, что среди них много таких, кто исполнен серьезным заделом доброхотного желания так жить и так делать и получаемые знания непременно положит в их исполнение; по отношению же к другим мы полагаем, что они поступают к нам с достаточным умением переходить от знаний к жизни и при подаче знаний всё последующее, что надо с ними делать, произведут сами; по отношению к третьим мы полагаем, что они имеют уже и того и другого понемногу и как-нибудь сами выплывут; либо, четвертое, мы полагаем, что в период обучения учащиеся, а равно и входящие в церковную жизнь миряне насытятся знаниями, а в последующем, по окончании училища, семинарии или академии уже в самой жизни будут учиться, как воплощать их.

Тринадцатилетний опыт нашего Свято-Сергиевского училища показывает, что среди поступающих учиться ни первых, ни вторых, ни третьих — т. е. ни со сколь-нибудь серьезным заделом доброхотного желания, которого могло бы хватить на многие годы, ни с какими-либо умениями усваивать знания в жизнь, а для этого уметь из знаний извлекать то, что можно усвоить в жизнь, ни с тем и другим понемногу, но достаточно, чтобы учиться именно жить, а не только знать — на момент поступления таких не было. Мало было таких и среди прихожан, постоянно приезжающих к нам из города на богослужение или поступивших работать в училище и общину.

Исключение составили только двое (один ныне священник, другой иеромонах, и это из 160 человек, поступивших за 13 лет. Большой отсев был в первые годы, когда принимали всех желающих учиться без испытаний и отбора). Практически все, кто поступал, нуждались, и очень серьезно, в том, чтобы как раз умениям их научили. Что касается четвертого мнения, о нём более чем убедительно говорит опыт выпускников. Если его чему-то не научили в училище или хотя бы не дали пережить в пробе, видно, что он очень не скоро научится этому в самостоятельной жизни, а многому совсем неизвестно — научится ли. А так как большая часть знания, необходимого в практике жить со Христом и жить в Его Церкви, имеет таинственный, сокровенный характер, то не наученный узнавать прочитанное или знаемое в своей реальной жизни в большинстве случаев обречен на неузнавание в последующем, сколько бы раз ему в жизни ни пришлось с ним встретиться. Еще хуже, когда человек, зная много, думает, что тем и исполняет жизнь со Христом и тем уже пребывает в Его Церкви. О таковых свт. Иоанн Лествичник говорит: они, «думая идти узким и тесным путем, в самом деле блуждают по пространному и широкому», «живя в мире» и даже «пребывая в бдениях, постах и злостраданиях», пребывают в них «ложно и притворно» и не подозревают об этом («Лествица», сл. 2, абз. 6 и 8).

Всё сказанное ставит нас в необходимость сугубого труда над общиноучительным укладом в приходе. Уклад — это прежде всего четыре условия уклада.

Первое — среда верующих, церковных людей, от них вносится в уклад сила добродетелей, сила примера, поступка, сила любви. Второе условие — среда Небесной Церкви, незримое верою постигаемое присутствие Неба на земле. Третье — природная среда, возделывание, преображение земли. Четвертое — уединение. Составляют уклад дела, события и тайна Церкви, или освящение, незримое во всем присутствие Святого Духа. В делах преобразуется внешнее пространство жизни, в событиях преобразуется внутренний человек. Тайна церковного освящения дает образ и силу этого преображения. Чтобы прикоснуться к тайне освящения, необходимо осваивать духовные делания. Стержнем уклада является годовой круг богослужений. В основе важнейших праздничных богослужений лежат четыре события, связанные с каждым праздником. Первое событие — подготовка к празднику: минимум три дня поста, или семь дней говения, или многодневный пост. Второе событие — само праздничное богослужение. А в нем богослужебное содержание, Евангелие и проповедь, т. е. слово, которое дается и в представление (внешнее знание), и в образ, и в силу. Образ — живой пример, а сила — нравственная и Духа Святого. Третье — попразднство, где закрепляется содержание, образ и сила праздника. Четвертое — будни между праздниками, где добродетели и аскетика спасения получают свое развитие.

Нужно выделить четыре жизненных основания уклада, благодаря которым собирается и образуется церковная община: первое — единство устремлений, единство духа членов общины; второе — обращение их к идеалу: Господу Иисусу Христу, святым, новомученикам и исповедникам ХХ столетия; третье — труд над собой, нравственное и духовное делание; четвертое — единодушие.

Катехизаторская работа с людьми, особенно с молодежью, в общиноучительном укладе требует знания этапов катехизации. При том, что катехизация не есть только огласительные занятия. Катехизация вне общинного уклада оказывается в итоге бесплодной — спустя несколько лет человек или уходит из Церкви, или пребывает в ней в теплохладном состоянии. Если за существо катехизации принять личный труд человека по вхождению в общиноучительный уклад Церкви, благодаря которому он осваивает богообщение и спасение свое и ближних, то катехизация — это и есть, собственно, церковное воспитание и образование в условиях общинного жительства.

Для примера немного скажем о катехизации молодежи. Ей в возрасте 17–19 лет свойственна идеализация жизни, т. е. невыверенность опытом идей, которыми увлекаются молодые люди, отсюда завышенный уровень притязаний и низкая результативность опыта в конкретных делах; категоричность требований друг к другу и неразборчивость в реалиях характера; завышенность, «полетность» жизни и непридание значения конкретным свойствам характера друг друга.

С 19 лет до 21 года значительно возрастает практический подход к жизни, желание дел, событий; повышается трезвенность в оценке характера друг друга, требовательность к поступкам, поведению. После 21 года возрастает потребность активного общения и одновременно отношений со старшими по возрасту и жизненному опыту людьми.

Во всех трех возрастных периодах потребность в нравственном развитии различна. У одних ее просто нет, у других она проявляется в интересе к разговору о нравственном и некотором прислушивании к доводам нравственного характера в делах и взаимоотношениях друг с другом. У третьих выражается в потребности нравственного усовершенствования, у четвертых, имеющих нравственный характер — потребность в нравственном развитии может быть, но может и не быть. Таким образом, в любой молодежной среде мы найдем желание, у одних — разговора о нравственном, у других — практического развития в нравственном; последнее в двух видах — идеализированном (потребность усовершенствования), которая обычно приводит к ложной или самолюбивой нравственности, и реальном развитии.

Потребность в нравственном развитии зависит не от нравственного состояния человека, а от ревности к развитию. Часто у нравственных людей этой ревности может совсем не быть. Причина тому лежит в духовной достаточности человека. Даже становясь верующими, такие люди обычно не ищут спасения. Им достаточно простого удовлетворения потребностей первичной веры.

Причиной нравственного развития является ревность к нравственному служению. От нее нужно отличать людей, имеющих честное искреннее нравственное служение и даже работающих над его усовершенствованием, но мало или совсем не ревнующих о личном нравственном развитии в служении людям.

Путь к нравственному развитию — это путь обретения ревности к служению людям и Богу. На этом пути можно выделить три периода: зовущий, переходный (встреча с собственной несостоятельностью) и труда над собой (период пробужденной совести). Каждый из периодов имеет свою широту, глубину и долготу. Широта — знания, живой пример и впечатления о нем, внешняя деятельность или собственный опыт. Глубина — чувства или нравственная мысль, доведенная до чувства, нравственные расположения, аскетика. Долгота — решимость и личная необходимость жизненной перемены.

Сам молодой человек чаще не сознает ни трех периодов, ни, тем более, разницы содержания и практических действий широты, глубины и долготы. Без разбора читая книги нравственного и церковного содержания, участвуя в беседах и разговорах, он перемешивает в своем сознании все три периода, в практической жизни остается во внешних действиях и поступках, не зная, как идти во внутреннее. В таком положении он остается одиноким, не имея ни наставников, ни сколь-нибудь опытных соревнителей.

В то же время нравственное и духовное развитие совершаются там, где человек меняет способ своей жизни. С самого младенчества его развитие, как Богом вложенная потребность души и духа, влечет человека к постоянной смене способа жизни во всех ее проявлениях — телесном, душевном и духовном. Например, ползать — ходить — бегать. Говорить — читать — писать, угождать себе — ближним — Богу. Без этой перемены нет развития. С годами развитие начинает угасать в отправлениях духа ребенка, закрепляясь в самолюбии и самоугодии. Нравственное (душевное) развитие несколько лет еще продолжает свое движение, но затем, перехватываясь самоутверждением, сначала задерживается, и у многих поворачивает вспять, в обслуживание собственных интересов и желаний. В итоге уже подросток и молодежь живут, завоевывая мир и пространство жизни благодаря развитию внешних способностей. То есть, собственно жизнь, которая отвечает на вопрос — «кто» есть жизнь — переходит в область устроения жизни — «что» есть жизнь. Тогда предметы жизни — Бог и ближние — оставляются или уходят в сферу пользования ради предметов устроения своего благополучия — вещей, денег, дел, увлечений, материального достатка, положения в обществе, развлечений и т. д. И у взрослых нравственная жизнь смещается в область устроения по сути того же внешнего благополучия, т. е. строительства дома, устроения семьи, личного положения в семье и обществе, разных служений нравственного содержания — в школах, больницах, социальных учреждениях и т. д.

То же происходит и с духовной жизнью. Из области внутреннего труда души она переходит или на многие годы задерживается во внешней церковной деятельности — по строительству храма, устроению внутреннего его убранства, чинного богослужения, слаженного пения, чтения, организации воскресной школы, паломничеств, иконописной, швейной мастерских, дел милосердия и т. д. Из личной церковной жизни у людей выпадают собственно дела спасения — духовные делания, а вместе с ними труд над добродетелями, аскетика, крестоношение, сообразование своей воли с волей Божией и др.

Неразличение устроения жизни и собственно жизни, которая есть ближние и Христос, ведут к обвыканию, обмирщению и в итоге к задержке нравственного развития. Вспомните слова Господа: «Ядущий Меня жить будет Мною» (Ин. 6, 57), «Я есть воскресение и жизнь» (Ин. 11, 25). У маловерующих и неверующих, составляющих группу риска, такое неразличение приводит к тоске, затем к пьянству. При этом никакие занятия в области устроения своего благополучия не могут унять тоску. Вернуться в область жизни, т. е. начать жить ближними и Богом, человек пьющий или не может, или не хочет. Если же возвращается к Богу и ближним, то перестает пить.

3. Для подготовки общинных катехизаторов, педагогов и пастырей, по-видимому, нужно в епархиях на базе какого-либо прихода, где возможно устроение общинной жизни, разворачивать училища катехизации на общинных началах. При этом мини-училище на 5–15 человек вполне возможно организовать в приходах, где есть понимание и ревность устроения общиноучительного уклада.

Из своего опыта мы выводим, что в духовном образовании теперь уже, когда основная потребность в священниках более или менее удовлетворена, можно и нужно далее не спешить. Вместо торопливости положить в дело обучения основательность. Ради этого обучение до момента рукоположения во диаконы и священники сделать трехступенчатым.

Первая ступень после общеобразовательной школы — двухгодичная или годичная: огласительная школа в общинном укладе, где три пятых времени отданы трудам, одна пятая — богослужениям и личным молитвам и одна пятая — просвещению, знаниям.

Вторая ступень — пятилетнее церковное училище в общиноучительном укладе, задача которого: ввести своих воспитанников в собственно церковную жизнь, т. е. в практическое знакомство с нравственными и духовными добродетелями и начальный труд над ними. Под нравственными добродетелями мы имеем в виду совесть, долг, почитание, попечение (заботу о ближних), ответственность, трудолюбие, разумность, честность, искренность, правдивость, чувство обязанности. Под духовными добродетелями имеем в виду: самоукорение, молитву, воздержание, послушание, смирение, трудолюбие, веру, надежду, любовь, целомудрие. В таком училище основой в воспитании будет общиноучительный церковный уклад жизни, т. е. нравственно-духовных отношений с Богом и ближними, совершаемых в принятых обычаях, церковных традициях и распорядке жизни (церковный, природный календарь и дневной распорядок), осваиваемых с педагогическим сопровождением по этапам из года в год.

Необходимость такой ступени диктуется временем. Приходит к нам молодежь, родившаяся и воспитанная в семьях нецерковных или новоначальных. Выросшая в условиях атеизированного общества, детского сада, школы, сильно акцентуированная на рациональном способе отношения к жизни, людям, отсюда и к Богу, с серьезной потерей нравственной жизни (в значительной мере мы имеем дело с остатками нравственных возможностей в характере поступающих), с едва начинающейся, не прошедшей испытаний и закалки, духовной жизнью. К церковной жизни их призвала благодать Божья. Отсюда и ревность духовная. Но она, как пишет свт. Феофан Затворник, «дается как бы туне, как всеобщая предваряющая или зовущая благодать» («Путь ко спасению», репринтное издание, стр. 82). В условиях рациональной учебы, где внутреннее внимание сильно замещается рассудочным, большинство учащихся в течение двух-трех лет теряют ее участие. «Был возбуждаем, знал, знал и ощущал, что такое жизнь во Христе (но оставил — А. Г.), и опять предался греху. Теперь он должен заслужить и вымолить; не только желать, но и делать нечто над собою, чтобы привлечь благодатное возбуждение. Теперь дается ему ощутить, как велика благодатная сила эта тем уже, что она не скоро подается. Поищи и потрудись, и трудностью приобретения научись ценить ее» (там же). Этот опыт труда по отношению к благодати и должна давать вторая ступень.

Духовное училище, где труд над добродетелями нравственными и христианскими, православный уклад, или образ и порядок жизни и отношения с благодатью, а в ней живые, прямые отношения со Христом от личности к Личности в преодолении своей поврежденной природы — всё это вместе и дает ту возможность церковного опыта, без которого, думается, обучение на большей, третьей ступени (в семинарии) может для многих стать пагубным, а в устроении приходской жизни священник, не имеющий нравственно-духовного опыта в преодолении в себе тленного человека, остановится и застынет в неведении, что делать дальше, куда и как руководить свою паству. Наш опыт показывает, что вторая ступень должна занимать в жизни воспитанников не меньше пяти лет. Да и пяти лет не всем хватает, чтобы пройти этапы начального опыта труда навстречу благодати. Святитель Феофан пишет и о больших сроках: «Такой человек бывает в томительном некотором состоянии: жаждет и не напояется, ищет и не обретает, напрягается и не приемлет. Иной оставляется в сем состоянии очень-очень долго. Но это медление прикосновения благодати к сердцу ищущего есть только испытательное. Проходит срок испытания, нисходит и на него снова возбудительный дух, труда ради его и потового искания» (там же), как прежде сходил он на него туне.

Такие училища среднего звена, каким является и наше, были бы начальной и очень значимой ступенью возрождения духовной жизни, углубления и закрепления ее перед высшим духовным образованием. Такие училища трудились бы над тем, чтобы создать внутри себя церковно-общинный уклад, влияние которого и составило бы главную силу, способную преобразить человека, где не в правилах, не в распорядке и дисциплине, а именно в укладе сила. А уже в нем двигали бы всею жизнью вера и совесть, доброволие и ревность самих воспитанников. За годы обучения пробуждалась, восстанавливалась и возгревалась бы в них потребность к спасению.

Одни училища могут быть сугубо училищми катехизации, другие, по-видимому, будут профессиональными — педагогическими, иконописными, певческими, медицинскими, прикладными. Только профессиональное дело будет в них вторым по значению и исходящим из главного. Главным же будет собственно воцерковление — нравственно-духовный труд, или катехизация. Поэтому и строй училища в профессиональном его наполнении будет постепенно восходящим — от малой доли профессиональных умений и знаний в первые два года до нарастания, начиная с третьего года до пятого.

Третья ступень — высшее духовное учебное заведение, т. е. семинария и для способных — академия. Ничего не могу сказать об этой ступени, т. к. почти не знаю ее опытно. Одно ясно, что в ее устроении должно сохраниться в воспитанниках обретенное на второй ступени и совершиться большее — соединение опытной аскетики, рационального богословия и церковной истории во единый сплав живой церковной личности, способной и самой трудиться над своим развитием, и других руководить.

Канонические правила требуют достижения 30 лет для ищущих рукоположения. В таком случае приготовление в три этапа как раз и привело бы к требуемому возрасту. В 18 лет человек поступает в училище катехизации или в среднее духовное училище епархиального уровня в одном из приходов (вне прихода и общины такое училище не может быть) или в своем приходе, где развивается общиноучительный уклад. В 23 года заканчивает (через 5 лет). Два года находится в служении по подготовленной специальности. В 25 лет поступает в семинарию. В 30 лет оканчивает ее и рукополагается. Возможно, что до этого он будет посвящен в сан диакона, в сан же священника вступит после 30 лет.

Возникает недоумение — как быть с женитьбой молодых людей, ищущих семинарского обучения. Ждать окончания семинарии и жениться в 30 лет или жениться раньше, а затем в семинарии учиться заочно? Заметим, что каноническое правило говорит о рукоположении, а не о семинарском обучении. При этом нет зависимости одного от другого. Рукоположение требует от ставленника прежде всего духовно-нравственной подготовленности, а физический возраст ставится в необходимость ради жизненного опыта и нравственной зрелости кандидата.

В семинарию же, если опираться на слова Патриарха, нужно принимать тех, кто, первое — часть церковного знания имеет уже в жизни и, второе — имеет навык, вкус и чувство необходимости обращать знания в собственную церковную жизнь. По-видимому, такими могут быть молодые люди и моложе 25 лет, нравственно и духовно одаренные, либо к своим 21–22 годам уже сформировавшиеся благодаря церковной семье или общиноучительному укладу в общине своего прихода. Такие могут поступать в семинарию и раньше 25 лет. Дело только в умении приемной комиссии в семинарии распознать в поступающих меру их духовно-нравственной зрелости. Тогда вопрос приема становится уже стратегическим — ради чего устраивать семинарию. Ради выпуска знающих, а в духовной и нравственной практике мало что умеющих сверх того, с чем поступили в семинарию, как это есть сейчас, или ради любящих уклад Церкви, ревнующих в нем трудиться ко спасению и умеющих поддерживать и хранить общиноучительный уклад, благодаря которому только и может происходить в наше время воспитание и возрождение церковного народа, народа Божьего.

Все сказанное хочется дополнить одним предложением.

В 2006 году в стенах училища в летнем поселении Отрада состоялся IХ Августовский педсовет, на котором было около 40 священников, диаконов и мирян, занимающихся устроением катехизаторского дела — церковного воспитания и обучения в приходах разных епархий России и ближнего зарубежья. Два последних года подряд в педсовете участвовал Владыка Игнатий, епископ Камчатский и Петропавловский. Те из них, кто приезжал несколько раз, получили возможность не только знакомства друг с другом, но, главное, возможность обменяться опытом устроения воспитания и обучения, обретенным в их учреждениях и возможность внимательно, без спешки в течение 7–8 дней обсудить сегодняшнее положение дел, возможные пути решения узких мест и вникнуть в духовную и нравственную глубину совершаемого служения.

Исходя из опыта Августовских педсоветов (с 5 по 12 августа ежегодно — это уже традиция) было бы целесообразно проводить такие семинары каждый год для всех духовных школ Церкви.

В дальнейшем необходима система таких семинаров, целью которых было бы:

  1. решение насущных проблем в устроении воспитательного и образовательного процесса на приходском и епархиальном уровне;
  2. усовершенствование кадров церковных катехизаторов — воспитателей, преподавателей, ректоров и духовников духовных школ различного уровня и профессиональных направлений.

1Доклад Святейшего Патриарха «О духовном образовании и духовном воспитании», газета «Православное слово» Волгоградской епархии, январь 2005 г.