Отчет о летнем служении воспитателя «Трудовой Дружины», Маргарита Липчанская

Подробности

Опубликовано 16.09.2014 13:34

Маргарита Липчанская, 3 класс, 2008 г.

1) Подготовка к летнему служению пробуждала разные, часто положительные чувства, но я не имела ясного образа: что же конкретно от меня требуется. К началу I смены совершенно ясным для меня было одно: подростки — столь активная часть населения земли, что утомить их почти невозможно. Поэтому, именно по причине своей избыточной жизненности, они могут бунтовать, лениться, гулять по кустам парочками, а также пробовать на вкус этот прекрасный мир, особенно в области сигарет и спиртного. В общем, все греховные проявления — это жизненные силы, не нашедшие себе применения в добром (в труде, в служении ближним).

А если они нашли себе применение в добром — это самое лучшее. И еще, верный признак того, что ребенок трудился и служил, будет его желание поспать после отбоя, да и в любое свободное время в течение дня.

Такое состояние детей было самой первой и наиболее ясной целью. Правда, я не была уверена, что это возможно, и тут помогали только слова о. Валерия, что так уже было.

Следующая цель — участие (вместе с девочками) в событиях поселения, а также устроение собственных событий в отряде.

Особенно готовилась к родительским дням. Чувствовала необходимость совместных (дети с родителями) «ресурсных кругов» ради очищения и возможного обогащения истоков сыновства и родительства.

Готовила советы отряда и просто беседы.

Личной целью было — познакомиться с подрастающей Россией, обрести новых друзей.

Многие сейчас, особенно молодежь, боятся труда, и поэтому одной из целей было, чтобы за смену девочки пережили радость от труда, желание трудиться.

И еще — разумно-свободная самостоятельность — это удивительное свойство личности, о котором забывают многие родители; хотелось дать ребятам возможность проявиться в этом свойстве.

2) Цели ставились мною из наставлений о. Валерия, из собственного мироощущения на данный момент жизни и из воспоминаний о себе в подростковом возрасте.

3) План осуществления у меня был только относительно 1-й цели. Мне было ясно, что трудов у нас будет много и моя задача — участвовать в них вместе с детьми.

Представлений о том, как это делать, почти не было. Из-за этого был страх. Я считала, что девочки не захотят трудиться и их надо будет заставлять. С этим вопросом подходила к братьям и сестрам — воспитателям, старшим, и к началу смены поняла, что-то, что я сама умею — смогу передать детям, а где у меня проблемы — там будут проблемы и у детей. И еще, что вся ответственность за то или иное дело лежит на мне.

То, что цель осуществима, говорил о. Валерий, и я ему верила. И надеялась, что если не справлюсь, он подскажет, как быть, уже в реальной ситуации. В характер закладывала трудолюбие и готовность на отклик.

Для осуществления этой цели (ее содержательного основания) брала с собой книгу Сухомлинского «Воспитание», подборку статей из журнала «Наследник» и книгу о. Анатолия Гармаева «Тихий разговор с совестью».

Что же из этого вышло?

Сразу скажу, что в течение 2-х смен девочки действительно часто свободное время посвящали сну. Т. е. задача дать возможность выложиться на все 100% осуществилась. Это внешне. С чем же я при этом встретилась внутренне? Всю I смену я считала, что девочки не хотят трудиться, что им тяжело, особенно на кухне. И с таким внутренним отношением всякий раз приступала к трудам. При этом, если они не хотят, а надо, то я должна их заставить. Слово «заставить» подразумевает давление. Именно это я и делала. В результате у меня нарастала внутренняя напряженность (прошу отличать от нравственного напряжения), а у девочек пропадал всякий интерес к труду. И я с горечью наблюдала, как постепенно угасали живые огоньки в глазах у моих девочек!

Еще хочу описать случай, который заставил меня задуматься и даже в чем-то пересмотреть свое поведение.

Однажды я зашла в комнату. Девочки оживленно о чем-то беседовали. И у них были сияющие глаза! При виде меня глаза потухли и беседа прекратилась.

Мне стало грустно от того, что при мне нельзя говорить о том, что радует. Раз нельзя при мне, значит, со мной — тем более нельзя.

Я сразу вспомнила тех людей, рядом с которыми так поступаю. Это, как правило, старшие. Чаще всего я к ним даже хорошо отношусь, но тягостно мне бывать в их обществе, и я сторонюсь его. А мои девочки не могут меня сторониться: мы в одной упряжке. Значит, им просто тягостно, и все. Задумавшись, я поняла, что запрещаю их жизнь и не даю никакого выбора. Труд под давлением — не считается. Теперь, оглядываясь назад, вижу ошибку в том, что не давала детям содержательной основы труда. Слава Богу, в какой-то мере ее давали старшие по участкам. И в эту меру дети могли трудиться, а это значит — жить.

На тот момент я просто ослабила надзор, стала больше прислушиваться к жизни и интересам девочек. В результате они уже не прекращали в моем присутствии живых разговоров, а иногда даже звали в них участвовать.

В трудах же все осталось по-прежнему: мое внутреннее убеждение, что они не хотят трудиться и надо их заставлять, осталось.

Удивило меня другое — все девочки захотели оставаться на II смену. И это стало для меня загадкой: почему?

На вопросно-ответном вечере кто-то из ребят спросил: в чем цель вашего воспитания?

И тогда (это уже был конец I смены) я поняла, что совсем забыла об этом думать. По факту же моей целью было выполненное дело. Условие — вместе с детьми. И это при полном отсутствии каких-либо личных отношений.

Т. е. я постоянно руководила отдельными действиями детей, совершенно не задумываясь и не обращая внимания на то, чем и как живут их души.

Причем внутренне я чувствовала, что так — невозможно! А как по-другому — не знала! Самым тяжелым оказалось то, что при этом о. Валерий все время ставил меня в пример другим воспитателям.

На пересменке решила спросить совета у тех, кому доверяю в этом вопросе. Это те, кого я люблю, и кто умеет находить контакт с детьми и подростками.

На мой вопрос, почему я их замучила, а они хотят еще, мама ответила, что в труде происходит высвобождение из лени и самости. И дети это интуитивно чувствуют. И еще, многие родители вообще не уделяют детям внимания, никакого. А в лагере они встретили внимание. Пусть даже отрицательное (внимание заставления), но тем не менее — оно им нужно.

Кроме того, уже совсем недавно я узнала, что когда человек трудится, у него вырабатываются эндорфины — гормоны счастья. Это все пережили: когда даже через «не хочу» хорошо потрудишься, то и на душе становится как-то тихо, светло и радостно. Думаю, отгадка здесь.

По рассказам девочек, весь год дома они очень мало двигались. Все время сидели — в школе и потом дома, выполняя домашнее задание, или перед TV. Вот и получается, что в «Стране Детства» им было ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорошо, хотя, по всей видимости, они не осознавали, почему.

Но эта польза задана условиями поселения изначально, и я тут ни при чем. Мало того, очень ясное понимание, что я как воспитатель занимаюсь не тем, не давали мне покоя.

Тогда я обратилась еще к одному опытному человеку — отцу и педагогу, горячо любимому детьми. Кратко описав ситуацию, я спросила, как же надо быть с подростками. То, что он ответил, было просто до очевидности, но совершенно не ясно для меня.

Он сказал, что мне нужно больше доверять им, идти туда и за тем, чем они живут. «Ты ведь сама не любишь, когда тебе все время указывают, что делать? Вот и дай им свободу, поверь в них, начни им доверять».

Эти простые слова оказались почти невозможными для меня, хотя я с ними полностью согласна.

Во II смене в отряде у меня было 7 девочек, 3 из которых — Даша, Нина и Ж. — были на I смене, Люба, Настя и Аня — уже не 1-й год в «СД», а Катя — по духу очень близкая мне девочка, она приучена к монастырю, а в монастыре — к труду.

В целом, в труды шли уже с большей легкостью, чем в I смене, особенно вначале. Мне было легче доверять им, т. к. теперь были Люба и Катя, которым по 16 лет.

Первую неделю очень помогла Ксения Михайловна Аборина. Она с такой радостью и удивительной силой находила все новые и новые темы для разговоров во время трудов на кухне, что я, к удивлению своему, вообще не замечала усталости или капризов в девочках.

Она как-то так общалась с ними, что им САМИМ становились нужны труды «СД». И я видела перед собой не подростков, которых нужно заставлять, а разумные свободно развивающиеся личности.

Она все время размышляла о чем-то и делилась своими мыслями, звала размышлять вместе.

Потом она уехала, и к концу смены я снова стала входить в то самое нарастающее внутреннее напряжение, когда ничто и никто уже не приносит радости, кроме выполненного дела.

Девочкам моим на этот раз удалось сохранить живость и радость. И когда я совсем перегибала палку, т. е. продолжала давить, когда они уже устали, то Катя отрывалась от дела, поворачивалась ко мне, и с особым выражением лица говорила: «Мы вас тоже любим, Маргарита Александровна!» И снова бралась за дело. Или Настя с Аней могли подойти, обнять меня и сказать или не сказать, что им тяжело.

Все эти меры меня весьма трезвили и возвращали к жизни, когда главное — человек, который рядом, потом уже — дело. В целом, к концу II смены я подошла с огромным вопросом: почему я не доверяю? И как научиться доверять?

Такая же точно трудность была у меня и в бытность мою старшей по кухне здесь, в Отраде.

Мало того, я заметила еще один очень интересный факт: за время поселения я совсем почти не обращалась к Божией помощи, рассчитывая только на свои силы. Что же это такое?

Как ответ на вопрос, Господь послал мне книгу Ю. Б. Гиппенрейтер «Продолжаем общаться с ребенком» Она пишет в одной из глав о сверхответственных и сверхзаботливых родителях и воспитателях. Эти взрослые:

1. Проявляют недоверие к естественным силам и способностям ребенка.
2. Всячески контролируют и заботятся о ребенке: стараются максимально «загрузить» ребенка, «чтобы не болтался, как можно лучше учился».

Такое отношение душит интерес ребенка, мешает его радости поиска и познания. В результате он оказывается неподготовленным к выбору своего пути, своего главного дела жизни.

И вот еще: «Принуждая и наказывая ребенка, воспитатель проявляет насилие. А всякое насилие сопряжено с ненавистью! Это чувство возникает и у наказывающего воспитателя, и у ребенка».

Со своей стороны могу сказать, что это именно так и было. Всякий раз, принуждая и наказывая, я испытывала очень неприятное чувство и к себе, и к девочкам. Господи, прости!

Что же с этим делать, как тут быть? Ю. Б. Гиппенрейтер приводит несколько, на мой взгляд, интересных мыслей: «Что же делать должны взрослые? Руководить жизнью и душой ребенка, а не отдельными его действиями».

Как это? Не ясно. Где в своей жизни я могла встречаться с чем-то подобным?

Вот, я прочла книгу, и то, что в ней написано, взволновало меня. Я закрываю книгу и стараюсь в жизни быть похожей на какого-то из героев: поступаю так, как он (она) поступил(а), говорю и даже мыслить стараюсь так же.

Или увижу TV-передачу или фильм, и какое-то время хожу «под впечатлением», руководствуясь запавшим в душу образом.

И НИКТО не может меня убедить поступать иначе. Заставить можно, на какое-то время… Но лишь заставить. То же — с музыкой. Она создает определенное настроение, и хочется жить и поступать согласно ему.

Бывает, в храме услышу слово проповеди и хожу, сообразовывая с ним свою жизнь.

Или в теплой доверительной беседе кто-то скажет невзначай что-то, и моя душа откликнется, и уже иначе по земле иду. И никто шаги мои не считает, а иду — иначе.

Это ли значит — руководить жизнью и душой, а не конкретными действиями? Было ли что-то подобное в смене и какие имело результаты?

Думаю, что да. Опишу два случая.

1) Ж. Г. — 13 лет. Очень закрытая, сдержанная девочка. Любит и умеет трудиться. Очень переживает из-за своей замкнутости.

В начале I смены, не зная, как к ней найти подход, я просто сказала: «Если будут трудности или захочешь о чем-то поговорить, — подходи, не стесняйся».

Как сама она потом призналась: «Я подумала тогда, о чем с вами можно говорить?» (они с мамой почти не разговаривают, особенно по душам).

Но прошло время, и как-то незаметно мы стали разговаривать. Ж. оказалась очень глубоким, размышляющим человеком. Ей очень трудно было выйти на искренний открытый разговор о том, что ее действительно волнует. Я ее не торопила. Просто была рядом и помогала, чем могла. И она смогла задать волнующий вопрос. В ответ я старалась быть искренней, правдивой и честной. Разговор окончился, а отношения наши только начались. И много раз еще Ж. подходила и просила поговорить с ней. После первого разговора я стала лучше понимать ее, и она стала мягче и открытие.

И вот еще, открыв ее для себя, я предлагала ей труд из внутреннего слышания того, что она хочет и может это сделать. И так всегда и было.

Второй случай — это выезд в город во II смене. Поехали со мной Катя и Настя. Я очень хотела показать им Отраду, а они очень хотели, одна — увидеть ее, а другая — поехать со мной и увидеть то, что мне так дорого.

Целый день мы провели в атмосфере доброжелательности и радости. Мы никуда не спешили, хотя везде успели. И все время говорили о жизни, о том, что волнует. Мы все были очень уставшие (т. к. после кухни, и встали рано — в 530 утра), но девочки слушались безоговорочно. И встали легко. Видимо, сыграло роль то, что поехали те, кто хотел. Уже когда мы возвращались вечером, на душе было светло и празднично. Даже девочки это отметили. Но суть не в этом, а в том, что между нами установились особые отношения теплоты и понимания.

Выходя же на труды, я не изменила к ним отношение, но зато они теперь с какой-то особой радостью делали все, что нужно, словно им доставляло особое удовольствие слушаться.

Что же произошло в этих двух случаях?

В книге Ю. Гиппенрейтер приводятся слова известного на Западе педагога А. Нила, обращенные к родителям:

Похоже, что в обоих случаях все эти правила были невольно соблюдены. Но было и еще что-то. Как-то по-особенному относилась и я к девочкам. Я увидела в них добрую природу, поверила в них. И к этому добру обращалась в сокровенные моменты жизни.

У Ю. Гиппенрейтер это называется безусловное принятие (кн. I), или одна из форм участия взрослого в ребенке: поддержка, вера в добрую природу.

Это — первый этап педсобытия — обретение лона отношений. Из опыта видно, что только после этого возможен какой-то внутренний труд. Что же помешало мне обрести это лоно с другими девочками?

Не хватало мастерства, уверенности в том, что именно это нужно, готовности идти навстречу.

И где гарантия, что поняв это сейчас, я смогу поступить иначе, чем прежде?

Иной поступок еще нужно воспитать.

Какие же труды нужно положить мне, чтобы обрестись в такой простой способности — принимать других людей, доверять им, когда касается общего дела (особенно, если я — старшая)?

1. Личный труд над трудолюбием, когда вверенное мне дело делаю качественно, в срок и до конца, даже если тяжело.
2. Видишь, нужна помощь — помоги.
3. В общении — научиться брать ответственность, не бояться этого.
4. Со всеми быть искренней, правдивой и честной.
5. Труд над молитвой, доверием Богу (особенно — во время правила).

Вторая цель — совместное с девочками участие в событиях поселения, подготовка и проведение своих событий в отряде.

Для осуществления этой цели взяла с собой план-сетку и книгу «Истоковедение» (чтобы составить вопросы к советам).

Хочу рассказать о родительских днях. К ним я готовилась особо и загодя.

И вот, на 1-й родительский день приехали родители почти ко всем девочкам моего отряда.

Сама я очень ждала и готовилась. Должен был состояться «ресурсный круг родители — дети» ради очищения и обогащения истока сыновства.

Но девочек никак не готовила. Поэтому, узнав об общем сборе, они воспротивились, как и родители, в нем участвовать. Преодолеть их протест помогала полная моя уверенность в необходимости этого действия. Зато итог был прекрасен. Многие плакали и благодарили за возможность такого общения.

К сожалению, за 2 смены это был единственный совет, и могу сказать точно, что это необходимейшее действие на смене, да и в жизни.

Что умеешь, что не умеешь делать, когда нужно дисциплинировать

• подопечных;
• коллег по служению;
• себя.

Чтобы дисциплинировать коллег по служению — год назад я писала, что ничего не умею. В этом году я выяснила, что коллеги могут быть недисциплинированными из-за непонимания, что нужно и как это сделать. Или от усталости или еще от чего-то. И прежде всего, нужно понять, что же с человеком происходит. Согреть личным участием, вниманием и молитвой, позвать в дело, душой позвать, сердцем, так, чтобы человек чувствовал свою нужность и что его любят.

Чем целое отряда собирается?

На уровне событий это — советы отряда. На уровне отношений — это доброе отношение друг к другу, принятие, взаимопомощь.

В этом году пережила в своем отряде, когда 1–2 человека особенно расположены и к воспитателю, и к другим девочкам. Это собирает отряд воедино друг к другу и к воспитателю. Мало того — воспитателя собирает к отряду. Очень собирает общая молитва, труды и советы отрядов.

Разъединяют — попытки дисциплинировать друг друга диктаторскими методами, смотрение за другими, а не за собой, выискивание проступков другого, решение всех сложностей в отношениях через воспитателя.

Что касается разумно-свободной самостоятельности. Т. к. контролировала каждый шаг девочек, то им было очень непросто проявиться в этом свойстве личности. Но кое-что им удалось.

1) Начало смены. Мы на кухне. После обеда объявляется сбор воспитателей. Иду и готовлюсь, что после сбора — собирать отряд и организовывать мытье посуды — мне самой.

Сбор затянулся на полтора часа.

Возвращаюсь — девочек нет, и… везде все идеально чисто.

Иду к ним, а они мне навстречу: «Вы видели? Мы и не думали, что так можем!»

2) С вечера забыла, что завтра нам на быт, ушла на педсовет. Девочки ложились спать при помощнике воспитателя. Утром просыпаюсь от того, что Катя с Любой встали и куда-то собираются.

— Вы куда? — спрашиваю.

— Умывальники набирать. Вы спите, Маргарита Александровна!

— Какие умывальники? — не понимаю я.

— Да мы же сегодня на быте! — смеясь, отвечают и уходят.

Оказывается, они сами перед сном вспомнили и решили сделать.

И всякий раз после подобных самостоятельных шагов была радость и чувство взросления, своей надежности у девочек.

Что было существенным в подопечных.

Стрелец Люба — 16 лет. Очень жизнерадостный человек и сильный, но внутренне несобранный. У нее высокие идеалы и жизненные ценности, но они внутри, а снаружи она часто бывает развязной, невоспитанной. В трудах — несобранна, хотя трудиться умеет. Привыкла быть младшей и в семье, и в «Стране Детства», а душа, устремленная к высокому, жаждет свободы и служения ближним, и томится от невозможности этого. Сама Люба этого почти не разумеет. Когда ее выбирали старшей отряда, была польщена и согласилась, но вела себя как младшая. Это заметил о. Валерий. Сделал ей несколько строгих замечаний при всех, указав, что она никакая старшая и дал ей шанс исправиться. И Люба начала исправляться. Она стала входить в заботу и попечение, хотя очень медленно, но это всякий раз давало ей жизнь. Я, как воспитатель, не понимала, что могу еще сделать. И решила не мешать о. Валерию, просто поддерживала все его действия. Где-то утешала Любу, помогала ей понять, почему он так строг с ней. Где-то показывала ей, что с ней происходит благодаря о. Валерию.

Однажды он дал два задания старшим отрядов. Я хотела их выполнить сама, т. к. Люба могла ошибиться, но вспомнила, что мы трудимся над высвобождением ее в служение ближним, в заботу — и отступила. Даже не напоминала. И она справилась!

Всякий раз, когда ей нужно было заботиться, проявиться как старшей, это надолго снимало ее депрессивное состояние.

В конце смены она с радостью стала замечать, что невольно начинает заботиться, собирать всех девочек в отряде.

Выводы из работы над отчетом

1. Начинала я эту работу с большим трудом, преодолевая в себе чувство неприятия служения. Моей целью было в ходе работы понять, откуда возникло это чувство. И увидеть положительные моменты в своих действиях на поселении.

Труд над отчетом помог мне понять себя, сделать выводы, наметить труды на будущий год.

Самое главное — не нужно поддаваться чувствам, особенно — деструктивным. Нужно остановиться и найти конкретные причины чувства и шаги к изменению ситуации. И с Божией помощью все уладится.

Вижу, что еще многих знаний и опыта недостает для последующих служений. Точно не могу назвать, каких. Надеюсь, намеченные труды помогут разуметь это.

Еще раз благодарю всех старших поселения за предоставленную возможность БЫТЬ в «СД»!

Аминь.