Глава 17. На что благословляет нас таинство венчания

Если мы нарождаем ребенка в атмосфере брани между собою, недовольства, нелюбви, или наоборот, казалось бы, в радости, но той, которая исходит из наших чувственных отношений друг с другом, рождаемых блудным влечением, тогда явится на свет ребенок, как яблоко от яблони несущий в себе следы всех наших супружеских настроений.

Многими исследованиями и наблюдениями (медицинскими, социально-педагогическими, психиатрическими) показано, как может влиять на характер и развитие ребенка неблагоприятное зачатие. Алкогольное зачатие — наиболее частое явление и более всего описано в своих последствиях. Отмечено влияние лекарств, которые женщина принимает в это время, ее болезней как физических, так, в особенности, душевных, описано влияние эмоционального состояния обоих супругов. Церковь знает печальные последствия зачатия ребенка в дни постов и особенно в дни больших церковных праздников. Мы же остановимся только на одном — на значении характера супружеской близости для будущего развития ребенка.

В православном чине венчания мы обращаемся к Богу, как «Тайнаго и чистаго брака Священнодействителю, нетления Хранителю». Здесь «тайнаго» — значит известного только самим супругам. Действительно, даже те, кому они будут доверять и рассказывать о своих отношениях, могут лишь в приблизительном представлении или по ассоциации с личным опытом знать то, что переживают пребывающие в браке. Глубину, тонкости и реальную полноту своих отношений могут знать только сами супруги и Всеведущий Бог. Тем более, если эти глубина и тонкость вносятся в душу благодатью. «Чистаго» означает не страстного, нескверного, не поврежденного греховными влечениями или похотью, чувственной или иной корыстью. «Священнодействителю» означает совершителю брака, семьи силою благодати. Благодать же имеет многоразличное влияние на человека. Она пробуждает его от греха. До этого он грех воспринимал как норму, а сладость и жизнедействие греха — как свою жизнь. Действием благодати он открывает в себе грех, как чуждое доброму и как противное ему самому. Благодать открывает человеку истинное добро и все доброе в нем самом. Она располагает человека к Богу, а отношения супружеские приводит в чистоту, т. е. освобождает от похоти, блудной страсти, от увлеченности телом, погруженности в чувственно-телесные услаждения. Благодать укрепляет в человеке веру и в ней отношения с Богом, рождает в нем любовь и ею соединяет супругов в единую семью, дает свет всем жизненным отправлениям и тем озаряет жизнь радостью. Благодать преобразует влечение супругов друг к другу из влечения к телу во влечение к душе — и это рождает дружбу; а далее — во влечение к существу ближнего — и это рождает любовь. Все эти действия благодати и есть «священнодействия» Бога, которыми Он многими годами созидает семью.

«Нетления хранителю» означает Бога, оберегающего супругов от грехов, в том числе грехов блудных. Ибо грехи и страсти в человеке святые отцы называют тленом, гнилью, тем, через что человек занимается собою, доставляет услаждения себе и всех вокруг заставляет служить себе же. Если не услужат, не угодят, теми же страстями возбраняется на них, обижается, раздражается, закатывает истерики или приходит в гнев, мстительность, коварство. Оберегает или хранит Господь супругов по-разному. Действием благодати рождает потребность добра, чистоты отношений, подает образ целомудренных расположений сердца, побуждает искренние и честные поступки. В то же время через книги, через людей открывает, напоминает, советует, наставляет, как надо жить. Обстоятельствами жизни упреждает, заставляет, наказывает, дает уроки. И все ради безстрастия, т. е. нетления.

Итак, мы обращаемся к Богу как к «тайнаго и чистаго брака Священнодействителю, нетления Хранителю».

Можно ли, зная все это, полагать, что Господь, благословив венчанием супружество, тем оправдал близость любого характера как таковую, саму по себе и можно теперь пребывать в телесном соитии так, как нам хочется, как будто теперь любое разжжение телесное, чувственное и похотное покрыто благословением Божиим? Такому рассуждению все доброе и искреннее (чистое) в человеке будет противиться.

Венчание — таинство, подобное крещению. Как в крещении благодать Божия входит в сердце человека и возжигает в нем огонек святости, так и в венчании благодать входит в сердце и возжигает в нем огонек любви новой, любви Христовой. «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» (Ин.13,34). Но как в крещении огонек святости есть лишь начаток ее, который надо всею последующею церковною жизнью не только поддержать, но и разжечь далее, так и в венчании огонек любви Христовой есть лишь начаток, который нужно оберечь от всего страстного, а значит — и похотного, блудного, — а затем всею последующею семейною жизнью разжечь в любовь совершенную, в возраст золотых отношений золотой свадьбы и, в конечном счете, в любовь ангельскую, загробную, которою и будет совершаться жизнь в Раю, в небесных обителях.

Для чего же совершается венчание? В молитве, благословляющей брак, звучит: «Зане (потому что) от Тебе (от Господа) сочетавается мужу жена». И в другой молитве мы молимся: «благослови… единомыслие душ и телес», — и опять в той же молитве: «сопрязи (соедини) их в единомудрии, венчай их в плоть едину». Последнее значит ли — в сплетение телес, блудное соединение? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать, что Церковь подразумевает под единой плотью. Господь сказал: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне и Я в нем» (Ин.6:56). В Гефсиманской молитве Господь молится: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин.17:21). И апостол Павел пишет ефесянам: «мы члены Тела Его, от Плоти Его и от костей Его» (Еф.5:30). Значит, причащающийся Тела и Крови Господа делается членом Его тела, частью Его плоти. Делается ли членом и частью только человеческим своим телом, не душой и духом? Конечно же, нет. Делается членом всем собою — телом, душою и духом. Более того, прежде всего духом, и уже потому только и душою, и телом. Так как дух владычествует над душою, а душа над телом. Таким образом, весь человек делается членом Тела Христова. Отсюда и каждый из супругов в таинстве Причастия становится частью Его Плоти, Плоти единой, не разделенной на отдельности. Но тогда и между собою эти части будут едины. Зримо для физических глаз супруги отдельны друг от друга, а незримо, невидимо, во Христе, они едины. Господь есть любовь. Тогда и единство супругов есть единство любви. Невидимое духовное становится видимым в любви супругов друг ко другу. Только эта любовь не та, языческая или чувственная, которую знают люди, а новая, которая есть в них живущий и действующий Христос. В эту-то «плоть едину» и венчает Церковь брачующихся. «Подаждь рабом Твоим сим живот мирен, целомудрие, друг ко другу любовь в союзе мира». Значит не в сплетении телес и блудное единение совершается венчание. Да не думает кто-либо из нас так.

Для чего же еще совершается венчание? «Даждь им плод чрева, доброчадие или благочадия восприятие». Значит, во втором своем значении брак непременно все же ведет к телесному соединению супругов. Как еще по иному можно народить дитя?

Св. Мефодий Патарский (III в.) излагает мысли в защиту супружества, напоминая, что «общение мужчины и женщины несет в себе характер действий Бога и отражает Его Божественную волю, поскольку через это Сам Бог-Творец создает новые человеческие существа, когда мужское семя становится „причастным Божественной творческой силы., чтобы нечто, отделившееся от костей и плоти его, снова образовалось… в другого человека“. В момент полового акта мужчина „делается участником плодотворения, предоставляя Божественному создателю взять у него ребро (вспомните, как Сам Господь сотворил для Адама Еву — А. Г.), чтобы из сына сделаться самому отцом“.» Поэтому, добавляет св. Мефодий, «не дерзко ли презирать чадотворение, которое не стыдится совершать Сам Вседержитель Своими чистыми руками?»*

Святитель Григорий Богослов в беседе «Похвала девству» говорит, что все угодники Божии, «украшенные всякими добродетелями, … есть порождение и слава супружества. Да и жены, которые прославились благочестием, не вне супружества и плотских уз достигли своей славы». И именно «супружество есть корень девственников». И заключает: «супружество послужило украшением земли».**

Что же? Любое соитие, каким бы оно ни было по характеру, уже оправдано венчанием? «Брак честен и ложе нескверно»? И это только потому, что над нами уже есть венчание? Нет, не так и еще раз не так.

Святитель Григорий Богослов в том же слове говорит о супружестве, как причине зла на земле. «Кто перечислит всех лжецов, человекоубийц, коварных, клятвопреступников, похитителей собственности ближнего, сквернителей чуждого ложа, которых производило или еще произведет на свет супружество?» И далее отмечает, что «порочные многочисленнее добродетельных». В конечном счете, супружество «в большем числе производит худых». Что же тогда делает человек в соитии? Святитель отвечает: «Только возстание плоти угашает на супружеском ложе». Потому и не знает, «родит ли он любезного сына или дочь, доброго или злого. Иной, сам будучи Павлом, произведет на свет сына христоубийцу — беззаконного Анну, или Каиафу, или даже какого-нибудь Иуду. А иной, сам весь в грехе, как Иуда, но наименуется родителем Павла или Петра. От одного первородного произошли и завистливый Каин и добродетельный Авель. И злонравный Исав и благонравный Иаков — Исааковы дети».

Потому-то не делает венчание ложе нескверным, но дает оправдание брачному соитию, дабы отсечь худший грех. Этот худший грех есть прелюбодеяние, измена, неразборчивое впадение в блуд с разными людьми ради одних только плотских удовольствий, потеря не только детородительства, как задачи супружества, но, что еще ужаснее, потеря верности, единения друг с другом и измена тому единству, которое обретается во Христе. Этот худший грех есть попирание супружества как таинства Церкви, отказ от Господом совершаемого домостроительства каждой семьи. Отсекая худший грех, брак и венчание одновременно закрепляют и условия, в которых только и возможно и таинство Церкви, и Христово домостроительство, и исполнение правды Божией в супружеском соитии, которое не без греха начинается в молодой семье: «и во гресех роди мя мати моя…»

Здесь, внутри семьи, между двумя супругами начинается тот труд над собой, труд над нравом, в котором, с одной стороны, семья восходит к совершенным отношениям пятидесятилетия супружества — золотой свадьбы; с другой стороны — обретает свойства целомудрия. По этому свойству дети у добрых родителей зачинаются не в блудном разжжении, но в разумно приготовленном расположении сердца, ищущего благословения Божия на рождение дитя. Этому труду венчание полагает реальную возможность, возжигая в сердцах брачующихся незримый огонек любви, вложенный благодатью. Огонек этот столь мал и неслышим, что многие супружеские пары по сердечному своему настроению, уже через несколько часов после венчания не могут сказать, было ли оно у них. Зрительная память, да впечатления, да еще в последующем фотографии и видеофильм подтвердят, что венчание было. На том и кончится все. Только у тех пар, что последуют обычаю Церкви до восьмого дня не снимать венцов, а значит не входить в супружескую близость, остаться в единстве благодати, и на восьмой только день прийти в храм, чтобы снять венцы, — у таких пар остается и живет сердечное расположение к благодатной осененности их супружества. Это-то благодатное начало брака и полагает Церковь в таинстве венчания. Оно положено не только ради единения супругов на не страстном основании, но и ради единения их с зачинаемыми детьми на основании целомудрия и благодатной чистоты. Поэтому все венчание пронизано просьбами, мольбою к Богу, дабы Сам Господь Своим участием, Своим покровом и попечением сохранил и возрастил супружество и само супружеское ложе в Ему угодный образ. «Честный их брак покажи: нескверное их ложе соблюди: непорочное их сожительство пребывати благоволи».

Здесь «честный брак покажи» не в смысле, чтобы уже сразу волшебным образом сделать брак честным, совершенным, но мы просим Господа принять участие в образующей семье и повести ее от одного периода к другому, от одного кризиса к другому, из одной степени в другую, чтобы, в конечном итоге, привести их на порог смерти готовыми переступить из жизни земной в жизнь сразу вечную, минуя ад, чтобы из страстной четы явить, показать, в конечном итоге, чету равноангельную.

Равно и «нескверное их ложе соблюди» означает нашу просьбу сохранить, сберечь, насколько это возможно, в каждый период их брачной жизни супружеское соитие от скверны, т. е. от страсти, от блудного разжжения, когда супруги движимы только влечением плоти и совсем не слышат влечения души к душе. В Церкви слово «соблюди» всегда связано с благодатью. «Соблюдаемся благодатию вернии», «соблюди нас от всякого мечтания и темныя сласти». Чем соблюди? Благодатью. Кто должен нас соблюсти? Благой Бог. Может быть, относительно «ложа» имеется в виду волшебное действие, когда супруги в угаре чувственных услаждений сближаются друг с другом, а Господь все страстные эманации (скверны) тут же растворяет, убирает, а от зачинающего ребенка отводит, так что и супруги, и их зачатый ребенок сподобляются в итоге некоторой чистоты и святости? И все это делает Господь как бы ради венчания? Один раз супруги вошли в таинство венчания и теперь всю жизнь при любых по характеру соитиях имеют гарантию чистоты от скверны?

Если бы это было так, не нужно было бы утверждать в Церкви посты, однодневные, многодневные, а среди них еще и строгие. Не нужно было бы налагать запрещения на брачное ложе в дни церковных праздников, а священникам запрещать соитие под дни, когда они служат литургию. Или все эти правила нужно было бы учредить и отнести только к холостым и к желающим прелюбодейного соития, т. е. не венчанным?

Если бы это было так, тогда ни к чему были бы многочисленные и во все времена сказанные слова учителей и наставников Церкви о чистоте брачных отношений. Слова о чистоте относились бы только, опять же, к холостым или к желающим совершить измену супружеству. В самом же супружестве Господь Сам бы все покрывал ради обетований венчания. Не нужны человеческие усилия, не нужны нравственные и духовные труды. И семейная жизнь не нуждается в аскетике. Все будет, якобы, покрывать и оправдывать благодать венчания.

Именно потому, что все это не так, в таинстве венчания мы просим Бога «непорочное их сожительство пребывати благоволи». «Пребывати», т. е. дай, Господи, оставаться в непорочности крепкими, стойкими, терпеливыми, верными Богу, а не плоти. «Благоволи», т. е. содействуй благодатью, помоги, поддержи все труды высвобождения из уз чувственности, страстной плотяности, увлеченности тленом. Не секрет ведь, что после случившейся близости один из супругов (венчаных) может отвернуться лицом к стенке и предаться равнодушному сну. А вспомнит о втором супруге в час следующего приступа разжжения. И ничто другое, кроме плотских нужд, не будет удерживать человека в семье. Правда, при этом плотяность может быть столь вожделенна и привычна, что будет восприниматься как достаточная полнота жизни. Чтобы преодолеть эту земность, дух и душу возвысить над телом и придать супружеским отношениям воскрыленность дружбы, единодушия и любви, благодать возгревает в человеке ревность о Боге, о чистоте, о целомудрии супружеских отношений.

Далее, в таинстве венчания мы просим «ложе ею (их, супругов) ненаветно соблюди». «Ненаветно», значит нескверно, без измены, без коварства, без козней вражиих, т. е. бесовских, разжигающих страсти и доброе начало превращающих в злое.

«О чадех дай благодать», т. е., чтобы и намерения к деторождению из светского приняли православный образ и были не рационально-мечтательными (хочу иметь ребенка), а ответственными и правдивыми, чтобы воспитать дитя в святоотеческих традициях нравственной и духовной красоты, и чтобы силы нашлись потрудиться во исполнение этих намерений, и ревность была всегда о Царстве Небесном для детей, и не угасла любовь к ним, как к назначенным не столько к какой угодно земной жизни, сколько ко спасению через жизнь на земле.

Как это не просто — обрести такие настроения и такую любовь, говорит свт. Григорий Богослов. «Супружество, — пишет он, — или вовсе удаляется от Христа, по причине гибельных воспламенений плоти и всякого рода мирских забот, или слегка касается божественного. Любовь слаба, если разделена между миром и Христом, и, напротив того, тверда, если устремлена к Единому. Человек, дав себе место любви земной, забывает о Христе. В груди питает иную любовь (чем любовь ко Христу — А. Г.), и думает о себе много (обманчивого), будто бы более приближается к небу, по причине, как говорит, забот о детях, потому что сие легко. Но мудрая любовь не то имеет (в себе), что легко… (Если всмотримся, увидим, что) целомудрие в супружестве ограждается самим супружеством и брачными узами, в то время как в девстве хранителем его является не плоть, но Слово и любовь (И этим девство выше супружества). У плоти с плотью одинаковые страсти, а потому и умеют они в ином (страстном) угождать друг другу. (И порой бывают) неукротимее тельца, (так что девственные, слыша об этом), потупляют в землю стыдливый взор. Рассмотрев все это, увидим, сколько еще в супружестве трудностей для служащих плоти. Жена покупает себе мужа, а что всего хуже, часто и не доброго. И у мужа жена купленная, и нередко, ненавистная; это — такое зло, которое сам он на себя наложил и которого сложить не может. Ибо, если супруги добры, то и единодушны, потому что все у них общее; а если худы, то у них домашняя беда, непрекращаемая ссора. О постыдном же для нас не станем и говорить».

Чин церковного венчания предвидит всю эту страстную муть супружеских отношений, знает, что любой семье придется и встретиться с нею, и преодолевать ее; одновременно знает, что только человеческими усилиями, без помощи Божией не одолеть этот тлен. Поэтому и просит священник за новобрачных в молитве на разрешение венцов Господа: «Сам в разрешении сих венец, сочетавшихся друг другу благослови, и сочетание их нерастерзаемо соблюди». Начало же «растерзанию» брака для большинства супругов лежит в страстных отношениях брачного ложа. Поначалу это для обоих сладость, оживляющая все их отношения. Затем непреложная опора для семейных уз. (Известно, что для супруга нецерковного и непостящегося отложение близости на долгие дни Рождественского или Великого поста становится непосильным бременем. А неразумное увлечение полным воздержанием одним или обоими супругами — как брат и сестра во Христе — чаще всего в наше время заканчивается развалом семьи. Из этого видно, насколько страстная близость является непреложной, хотя и так мало сознаваемой, но опорой для семей, имеющих стаж воцерковления десять-пятнадцать, а то и двадцать лет). С годами, если страстные отношения остаются в семье регулярной потребностью, они отодвигаются в разряд внешней и побочной необходимости, а внутренне становятся причиной охлаждения всех, прежде ими оживляемых, супружеских отношений. Сами же при этом, не имея силы соединять супругов воедино, нередко еще и при их неудовлетворенности друг другом становятся причиной нарастающего раздора между ними. Чтобы преодолеть все это мы и просим Господа: «сочетание их нерастерзаемо соблюди». Опять же, исполнить это возможно Господу, если человек сам трудится навстречу «ложу нескверну»: соблюдает посты, воздерживается в праздники, смиряется, имеет молитву и трудится над благорасположением к ближним.

Испрашивая у Бога помощи и благословения на чистое зачатие ребенка — «еще молимся о еже дароватися им благочадия восприятию… вся ко спасению прошения, и даруй им семя класяно», в другом месте: «даруй им плод чрева», — Церковь молит Господа и о конечной цели деторождения: «и да узрят сыны сынов своих, яко новосаждения масличная окрест трапезы их».

«Сын Безсмертного Отца, — пишет свт. Григорий Богослов, — постановил, чтобы плодом человека был человек, и чтобы тот, кто сам смертен, продолжал род свой, произращая детей». И Авраам, Иаков, Давид и Предтеча, святые Иоанн Златоуст, Василий Великий, Ефрем Сирин, Иоанн Кронштадтский — все были чада супружества. Сколько дивных людей, которыми прославилась земля, и те, которые составили славу Царства Небесного, явились на свет рождением! Но сколь важно любочестное приготовление родителей к нарождению Богу угодных детей, мы знаем по многим житиям святых и особенно по тому, как Господь Сам приуготавливал рождение св. Иоанна Предтечи и Матери Божией — Пречистой Богородицы. Так и ныне не плодом случайности во время «угашения плоти» должны быть дети, но плодом благочестивой церковной жизни родителей и, по возможности, сугубого их приготовления к нарождению дитя ради Господа.

Что же есть конечная цель всего супружества? Об этом в чине венчания мы просим: «и (сами супруги) благоугодивше пред Тобою, да возсияют, яко светила на небеси, в Тебе, Господе нашем». Таким образом, «и супружеская любовь приводит к небу», заключает свт. Григорий Богослов и к тому добавляет: «Кто обязан быть попечителем милой супруги, имея и чад, кто разсекает обширнейшее море жизни, тому нужна большая помощь Божия, тот взаимно и сам более любит Бога». «Составляя одну плоть, они имеют и одну душу, и взаимною любовию одинаково возбуждают друг в друге усердие к благочестию». «Наполняют ум (дух) Божественною любовью и восходят отселе в жизнь иную».

Восхождение это супруги совершают всю свою жизнь, постепенно воцерковляясь и облекаясь душою в святость и чистоту. Так что к старости они могут достигнуть, а кто-то и действительно достигает жизни без близости, жизни, которая с этого времени начинает уподобляться у них непорочному девству. Эта жизнь может начинаться с того времени, когда супруги перестают зачинать детей. Тогда сердце, не отяжеляемое чувственными впечатлениями, начинает все более высвобождаться навстречу Господу. У других это обращение ко Христу, как Дарителю жизни, может совершаться задолго до прекращения близости. Оно будет сугубо связано с каждым новым зачатием и дальнейшим воспитанием ребенка. Ради его, детской начальной чистоты и непорочности, родители будут особо готовиться, постясь и молясь, исповедуясь и причащаясь, благословляясь на зачатие дитя. Предвестником такого характера супружеской жизни, — говорит свт. Григорий, — является отец Иоанна Крестителя, «который в чистоте совершив Божественные тайны, зачал возлюбленного сына».

Действительная любовь к будущему ребенку и любовь к будущей святости дитя неизбежно поведет родителей к благочестивой жизни.

В конечном счете, к старости супружество, в котором постепенно прекратилась близость, можно уподобить уже девству. Девство же, по слову свт. Григория Богослова, «светлее золота, благоразумно, легкокрыло, высокошественно, легко, пресветло, превыше персти, обитает в пространном небесном граде и вдали от плоти, не делится между Христом и владычествующею плотью, но устремляет к Богу всецелый ум (дух), цветет же надеждою и чистыми помыслами, посылаемыми от Чистого».

Такая потребность все большего склонения к Богу к старости особо оправдывается и тем, что чисто физиологически старость отходит от многого чувственного, гаснет и потребность близости. Вместе с тем, задолго до этих процессов в благочестивом сознании родителей все более утверждается мысль и наблюдение, что супружество не полно, если «любит в детях не душу, а тело, сокрушается, когда тело ребенка изнемогает, и радуется, когда оно цветет. (Когда) отец и досточтимая матерь больше болезнуют сердцем о неважных телесных недостатках в детях, чем о важных пороках и великих недостатках душевных».

Имея веру и церковное сознание, самою жизнью они убеждаются в тщетности «восхищений городами, безсильными законами, народными собраниями и волнениями», в обманчивости похвалы от «обилия яств на пирах, превозношения тщеславной мудростью (в себе или в детях), восхищений трудами вертоградаря (садовника)» и всякого ремесленника. Особенно родители плачут, когда видят, что вскормили и вырастили вора или пьяницу, гордеца или блудника, иждивенца или обманщика, наркомана или прожигателя жизни. Это плач Господу, из которого в разумной семье непременно умножается благочестие жизни. Восхищение детьми в их младенчестве и детстве сменяется горечью и покаянием, а жизнь, проводимая в общении с Богом и переживаемая порою как томительная, обременительная, начинает раскрываться как радостотворная. «Совершеннейшие, говорит свт. Григорий, бывают совершенными потому, что образует их Дух или Слово (Господь). Ибо в человеке скрыта искра благочестия, как в некоторых камнях сила огня; так и Слово (Сам Христос) изводит из смертных сокрытое в них благочестие». Потому и супружество, все более уподобляясь девству, «приходит в трепет и еще крепче емлется за Христа, и не только в бурю, но и во время тишины, ищет Его — Его чистое желание; ибо Христос — твердое прибежище любящим Его. Кто в нужде только обращает взоры к Божией деснице, тот оставляет свою временную любовь, как скоро почтет себя ненуждающимся. Но если Христос свыше уязвит твое сердце и насквозь пронзит спасительною стрелою, то узнаешь, сколько сладостнее быть уязвленным от Царя».

«Снег приличен зиме, а цветы — весенней поре, седина — морщинам, а сила — юношеским летам. Однако же и цветы бывают зимой, и снег показывается в весенние дни, и юность производит седины; а случалось видать и бодрую старость, и старика с гораздо большими силами, нежели едва расцветающего юношу. (Таким образом) и супружеская жизнь приводит к небу. (Ради этого) очистимся, — говорит свт. Григорий, будем единодушны с Небесными чистыми Силами, чтобы вступив в сонм предстоящих Великому Богу, с веселием воспеть празнственную песнь Царю! Как изринутые из светлого рая получили мы в удел супружество, и многотрудную землю, и все, что сопутствует погибшим; так чрез жизнь, не знающую житейских уз, взойдем опять в славу, к тому доброму райскому древу, которого лишились за безразсудство».

«Домострой»

Похвала мужьям

Если подарит кому-то Бог жену хорошую — дороже это камня многоценного. Такой жены и при пущей выгоде грех лишиться: наладит мужу своему благополучную жизнь.

Собрав шерсть и лен, все, что нужно, исполнит руками своими, будет словно корабль торговый: отовсюду вбирает в себя все богатства. И встанет средь ночи, и даст пищу дому и дело служанкам. От плодов своих рук преумножит богатство. Препоясав туго чресла свои, руки свои утвердит на дело. И чад своих поучает, как и служанок, и не гаснет светильник ее всю ночь: руки свои простирает на труд, утверждает персты на веретене.

Милость свою обращает на убогого, и плоды трудов подает нищим — не безпокоится о доме своем ее муж: самые разные одежды нарядные приготовит и мужу своему, и себе, и детям, и домочадцам своим. И потому, когда муж ее будет в собрании вельмож или воссядет со знакомыми, которые всегда почитают его, он, мудро беседуя, знает, как поступать хорошо, ибо никто без труда не увенчан.

Доброй женою блажен и муж, и число дней его жизни удвоится — добрая жена радует мужа своего и наполнит миром лета его; хорошая жена — благая награда тем, кто боится Бога, ибо жена делает мужа своего добродетельней: во-первых, исполнив Божию заповедь, благословлена Богом, а во-вторых, хвалят ее и люди.

Жена добрая, трудолюбивая, молчаливая — венец своему мужу, если обрел муж такую жену хорошую — только благо выносит из дома своего. Благословен и муж такой жены, и года свои проживут они в добром мире. За жену хорошую мужу хвала и честь. Добрая жена и по смерти спасает мужа своего, как благочестивая царица Феодора.



* По книге епископа Иллариона (Алфеева) «Жизнь и учение свт. Григория Богослова». С-Петербург, изд-во «Алетейя», 2001 г., с.153

** Собрание творений, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1994. в двух томах, т.2, с.133