17-03-2013 – Изгнание из рая – к каким ведет трудам Великого поста

… Причастников с принятием святых Христовых тайн. Ну и с днем, сегодня воспоминания изгнания Адама и Евы из рая. И соответственно, после сегодняшнего дня, уже завтра вхождение в Великий пост. И ради того, чтобы постом восстанавливать свои отношения с Богом, должно, чтобы ничто меж людьми, межчеловеческое не мешало. И помехой может быть как раз непрощенность друг друга. Потому что там, где мы кого-либо не прощаем, это значит, что мы обиду удерживаем на человека. А что такое обида? Это уязвленность самолюбия. Значит тогда, в обиде самолюбие удерживается. Чем более человек эту обиду держит в себе, тем дольше, и тем крепче самолюбие замешивается в нем, и как вот с цементом бывает, что если цемент замесить на воде, а потом еще и поливать его, то от полива он еще более крепким становится. И со временем он крепчает до камня, который потом ничем не разобьешь. Ни ломом, ни топором. Подобное же и в обидах происходит с самолюбием нашим. Оно заделось, обиделось.

Поэтому хранить в себе обиду, это значит, умножать в себе самолюбие. А там, где самолюбие, там нет любви, там нет единения, там непременно разделение. Мало того, это разделение еще таково, что помимо того, что мы разделились, мы еще и в этой разделенности непременно завязаны друг на друга. То есть, обиженный, он как-то особым внутренним таким настроением завязан на того, на кого он обиделся. Причем, настолько завязан, что даже спать не может, прямо крутит его эта обида. То есть, в самолюбии, казалось бы, мы разделились с другим человеком, а на самом деле закрутились в особые, очень противные Богу состояния, в которых завязываемся на него, и его завязываем на себя. И поэтому человек обиженный, он и работать-то нормально не может, потому что все время его, какие-то помыслы этой обиды вертят и крутят его.

Более того, он в этих обидах, насколько завязан на другого человека, что ему хочется непременно как-то вот что-то причинить этому другому человеку, вплоть дов конечном итоге, ответной обиды, потому что его, видите ли, обидели, ответную обиду. Вплоть до, как-нибудь его уязвить, обозвать, причем так, чтобы он видел, услышал это, почувствовал вот в этом обзывательстве мое отношение как бы обиженного к нему. Ну и разгорячаясь, раскручиваясь в этом самолюбивом таком уязвлении, человек может дойти и до драки, и ринуться в драку, вплоть до, мы знаем много случаев в истории человечества, да и сейчас в разных домах и в семьях происходят убийства. С чего началось убийство? С обиды. До чего довела эта обида человека? До убийства. Настолько он в обиде завязан, оказывается, на другого человека.

Казалось бы, самолюбие, которое разделяет людей между собой, то есть прекращает любовь. А одновременно с этим, оно, оказывается, так завязывает друг на друга, что не успокаивается человек от другого до тех пор, пока даже и не убьет его. Вот только убив, тут как бы приходит в некое удовлетворение, что вот, все, теперь причина моего внутреннего кручения, она прекратилась. И мы знаем случаи, когда это вот убийство настолько, вернее, перед убийством вот эта завязанность на другого человека бывает настолько мучительна, что когда он человека убил, он чувствует удовлетворение, свободу, и даже в некотором роде и радость. Он освободился. От другого человека? Да. Но главное, что он освободился от этого ужасного настроения завязанности на другого через эту обиду.

Ясно, что в такой обиде не о каком благодатном чувстве быть не может и речи, присутствие и участие благодати, тоже никакого в человеке нет. Признаком этого, что нет никакого мира, и в итоге, удержав обиду на другого человека, войти в Великий пост, это значит, никуда не войти. Пост, это ведь восстановление отношений с Богом уже. А следствием этого восстановления будет тогда примирительное отношение с другими людьми, мир с другими, то есть мирное отношение. То есть не примирительное, а мирное отношение. Более того, следствием восстановления наших отношений с Богом, будет наша любовь к другому. То есть, это результат поста — наши отношения между собою.

Сам же труд поста, это собственно труд по отношению к Богу. Ну, а соответственно, к Духу Святому, и к Его благодати. Стяжание благодати, становится днями Великого поста сугубым делом человека. Конечно мы, тот, кто искренен в вере, он живет в церкви, он весь год старается стяжать благодать, как-то не допускать таких настроений в своей душе и сердце, которые благодать гонят. Но Великим постом он как-то сугубо обращается к ней. Поэтому недаром на Руси в ее светлые, удивительные годы и столетия, это 17, 15, 16 века, люди так устраивали весь порядок своей жизни будничной, что в году Великий пост содержали как самое главное время года. В чем это выражалось? А в том, что в Великом посту посвящал человек всего себя. Причем, не только сам лично, а вся семья полностью посвящала себя. И поэтому, если папа посвящал себя Богу Великим постом, то он соответственно, за собою вел всю свою семью. Маму, детей. И ради этого все заботы домашние, все труды общественные, общинные, или какие-либо еще на сторону труды, они все к этому времени прекращались. Отлагалась всякая профессиональная деятельность. Даже у ремесленников откладывались на это время ремесленные труды. И вот в этой полной свободе от своих всяких работ, обязанностей, и дел, человек мог полностью себя посвятить Великому посту.

И не удивительно, что, когда разные иностранные люди приезжали к нам, там послы других государств, и гости приезжали там, вельможные люди, часть из них оставили воспоминания о своей поездке в Россию. В этих воспоминаниях они удивляются тому, насколько Россия единодушно днями Великого поста пребывает в храме. Ну ладно там, пришли в храм. Но удивляются еще тому, что всей семьей пришли. Ну ладно, пришли, но удивляются даже не этому, а тому, что все 40 дней Великого поста пребывают в храме каждый день. Ну ладно, взрослые, говорят. А то и все дети, и даже малыши, и даже трехлетки, и те, вместе с родителями каждый день Великого поста остаются в храме. Ну ладно, стоят в храме, а то в одном из воспоминаний одного из послов, описывается, он стоял и считал, сколько кладут поклонов. И оказалось, что по его подсчетам, ну, клали где-то полторы тысячи, или две тысячи поклонов. Ну, видимо, он посчитал и земные, и поясные, все вместе. Потому что так, если сейчас если посчитать, то столько не получится. Но по нему вроде так вышло. Во всяком случае, такая цифра, в его воспоминаниях. И это его удивляло. Главное, не только взрослые земные поклоны кладут, но и детки. Ладно дети, там 10, 7 лет, а то три, пять лет, детки тоже самое делают вместе со взрослыми. Еще одного из воспоминателей удивляло, что в храме абсолютная тишина, и вообще никакого движения. Даже дети, говорит, не двигаются с места. Куда встали, там и стоят, и с того места не сходят, пока вся служба не закончится.

Вот откуда такое единодушие в народе? Ведь было же так. И где-то отчасти остается. Но только, к сожалению, сейчас уже не в массовом порядке, а в единичном случае там. Отдельные единичные семьи, если так, по Руси поездить по храмам, то мы можем обнаружить, где-то, как-то, единичные семьи, которые так могут проводить Великий пост. Правда, этих семей, может быть, если пересчитать, всех может быть, уместятся все в пальцах двух рук, а то может быть вообще на одной руке вот только, пальцы посчитаем, 5 семей найдем по всей России такие. Ну, мне думается, что они все-таки есть, такие семьи. Не в смысле того, что вот, такой какой-то узурпатор папа, взял и заставил всех своих стоять в храме, да еще и весь пост, да каждый день, да от начала службы да до конца, да еще с поклонами со всеми. Не в этом смысле, а в смысле, что у всех такая искренняя потребность восстановить свои отношения с Богом, что они так именно и дружно, как уже в деяниях апостольских написано, единодушно, так они единодушно пребывают от мала до велика в храмах. То есть всей своею семьей.

Конечно, это явление на сегодняшний день, совершенно потерянное, мы не имеем этих сил, чтобы так стоять. Ну и отчасти вот, потеря этих сил происходит из-за того, что у нас большие силы для того, чтобы обижаться, и потом держать эту обиду, или же в обиде еще и как-то мстить друг другу. Если хоть не внешне, так хотя бы внутренне. Сколько людей всяких разных обиженныхмыслей произносят внутри себя, прямо вихрь всякий такой, возмездия, проносится в их головах. И вот в этом как-то сила у нас, оказывается. То есть, значит, мы перемкнули себя на другую силу. Ну и соответственно, когда ты перемкнутый, и все твои отношения между людьми, между домашними, особенно если там какая-то зависть у кого-то возникает. Это тоже ужасное такое вот движение души, которое завязывает тебя ну полностью на того человека. Ты прямо подглядываешь буквально везде и всюду. Настолько ты не свободен от него, что ты везде и всюду подсматриваешьизсвоей завести, не держит ли он чего-нибудь лучше, чем ты. Или же, не сказал ли кто-нибудь про него что-нибудь большее, чем про тебя. Зависть буквально изъедает душу человеческую.

Понятно, что в этом состоянии какой Великий пост? Какие отношения с Богом? Ни о каких отношениях речи быть не может. Или ревность, например, тоже. Это еще более ужасное явление, которое между супругами бывает, между родителями и детьми. И между детьми бывает ревность. Когда в доме двое, или пятеро, или семеро детей, то дети начинают ревновать друг друга к родителям. И вот когда ребенок начал ревновать кого-либо из своих братьев и сестер к маме и к папе, то все, у него жизнь вся кончилась с Богом. Мало того с Богом, да и вообще, нормальная, мирная жизнь вся кончилась. Он только и подсматривает за своим братиком или сестрою, не получил ли он чего-нибудь большее от мамы или от папы, любви там, ласки, внимания, чем я. А когда вдруг замечает, что получил, прямо так его всего закручивает, так его всего изворачивает в душе, что какой мирности в это время можно говорить, о какой любви к брату или к сестре можно говорить, о какой любви к маме и к папе можно говорить? Нет ничего. Одно только задетое самолюбие, в ревности закрутившееся до такой степени, что даже хочется, ну прямо стукнуть эту братика или сестру. Хочется прямо вот сжевать, съесть его, да и вообще, чтобы его вообще и не было. Пусть упадет с балкона куда-нибудь и все, и назад не вернется. Вплоть до таких вот всяких переживаний. Ужас? Ужас.

Понятно, что если мы такие состояния друг с другом носим в себе, то о каком восстановлении отношений с Богом может идти речь? Поэтому-то церковь сегодня призывает нас в этот день, ну вообще во всю масленицу, то есть всю седмицу, которая прошла сейчас, ну по-мирски сейчас мы ее называем неделей, надо было нам восстановить мирное отношение друг с другом. И совершенно простить друг друга. Особенно в тех местах, где ну прямо не хочется прощать. Ну прямо такая лютая какая-то обиженность, или какая-то злоба, или какая-то ревность, или какая-то зависть, вот если это сидит в душе, надо было это преодолеть за эту неделю, за эту седмицу. Буквально физически заставляя себя идти и просить прощения у того, или другого человека.

Ну, а чтобы тому и другому человеку легче было тебя простить, то надо было конечно, приходить туда с блинами, да с маслицем, чтобы умаслить человека. Потому и появились так называемые блины. Умаслить. А еще помните, в санаксарии прошлого воскресения говорилось о том, что вот предстоит неделя, овоспоминании последних дней Адама в раю. И мы тоже как эту масленую седмицу провели, как последнюю неделю в раю. То есть, а в раю, это значит, с Богом. Ну и соответственно этому тогда, жили бы мы, чтобы эту неделю вполне в этой радости довольствия рая. Ну, правда, это довольство и радость рая символизировалось бы у нас в блинах да в масле, да в разных сметанах и в творогах. Ну, если ты все-таки переживал эту неделю именно рая, то там же не в блинах было дело. Адам и Ева не блины же друг дружке готовили и радовались, что Бог с ними. В радости, что Бог с ними и что они с Богом, они забывали про блины и про масло.

Ну, мы так не можем. Поэтому, конечно где-то церковь снисходит к нашему земному существованию. И плюс еще впереди такой еще сложный пост, где вообще ничего этого не будет. То поэтому дает возможность с некоторою пережить радость исполненности довольством. Телесным, душевным, в виде блинов и масла. Но надо памятовать, что суть-то, собственно говоря, не в этом. А то можно полностью погрузиться в масляную неделю, и, как сыр в масле прокатавшись, сейчас с ужасом думать о том, что ничего этого не будет Великим постом. Не так же должно было быть. Надо было как раз эту неделю восстанавливать свои отношения с Богом, воспомянуть, как это было бы, как если бы ты был с Богом уже сейчас в раю, и в некоторую символику этого радовался бы и с блинами и с маслом. Но, основой все-таки твоей радости была бы радость о Господе, о Боге.

И тогда, конечно же, сейчас, ты, подступая к самому Великому посту, надо было примириться со всеми. Управиться со всею своею ревностью, управиться со своею завистью. Сними конечно, не придешь же к другому с блинами и говорить, что «ты знаешь, у меня такая зависть на тебя, что тебе вот, и что я сейчас тебя вместе с блинами съем». Не так же, вот да. Поэтому и ревность тем более. Не придешь же, и не будешь говорить, что «вот, прости меня, дорогая, я в такую ревность вошел, что сейчас готов как Отелло, удушить тебя, как свою Дездемону. Прости меня за это». Не будешь же так говорить. Поэтому зависть и ревность, надо было приносить Богу, и класть поклоны, класть и класть, пока в конечном итоге ты не услышишь, что Господь, участвуя в тебе, и за это твое старание избавиться от этого ужасного и лютого настроения, Он дает тебе свою помощь, Свою любовь. Этою любовью сожигает, растворяет, испепеляет, иссушает твою зависть, твою ревность.

А вот обиды, обиды так порой не изгладишь. Поэтому приходится идти к человеку. И вот, ну, надеемся, что это уже произошло, у многих из вас, и вы подходили за эту седмицу друг к другу и просили у него прощение, потому что переживаемые обиды должны быть приносимы другому человеку как просьба о прощении. Прости меня за мое самолюбие. Не за то, что я обиделась или обиделся, потому что если скажет, я обиделся. «А на что» — спросит он. «А потому что ты такой злодей, ты такое наделал, ты такое вообще мерзость, ты такой, и поэтому я, ты меня обидел», И на этом можно и закончить все наше примирение. Вот на тебе блины, масло, ешь, подавись», и пойти вон из дома, до такой степени дораскалиться по мере того, как ты, как бы примиряешься. Поэтому, понятное дело, что ты не об обиде будешь говорить с ним. А ты будешь говорить о том, что ты до такой степени самолюбив, до такой степени гордый, до такой степени зазнался, что вот во всем этом своем таком состоянии ты обижаешься, и задеваешься. Даже не столько обижаешься, сколько задеваешься. Задеваешься тем, другим, третьим. Прости меня, что я так веду себя, что я таков. Ну, или же просто, ничего этого не говоря, просто хотя бы прийти и сказать: «Брат, сестра, прости меня» и положить поклон земной.

Да на Руси не зазирались класть земные поклоны, и клали. И не один, и даже и три, и семь, и 12, и 40 поклонов клали. Не враз, конечно, так вот, в промежутках, до тех пор, пока он не примирятся. Ну, правда от того, что навык вот этого применения был у всех, и жажда примириться перед постом друг с другом была у всех, и поэтому легко шли друг другу навстречу. Только одному было трудно первому начать. Но, стоило второму начать, как первый тут же подхватывал это. И вот в описаниях исторических мы видим, как люди, один падает на колени перед другим, другой тут же падает на колени. И оземь прямо, земно просит прощение. Хотя буквально минуту назад он первым это сделать не мог. Но другой это сделал первый, а второй тут же через это подхватился и сразу нашлись силы пасть и попросить прощение. Какое это счастливое настроение, какое это счастливое время, примиренность между собой, когда уже ничего разделительного не происходит внутри, в душе и в сердце, и ты совершенно свободен между собою. Ты отпустил ему все его обижательные действия, ты получил себе отпущение от всех, кто тебя простил.

Ну и тогда остается теперь очень сложный, очень большой, порою иногда ужасно страшный труд восстановления своих отношений с Богом. Если порою восстановление отношений друг с другом оказывается таким трудным, таким непростым, то мы видим по опыту всей церкви и подвижническим трудам людей, которые сугубо положили этот труд на восстановление отношений с Богом. Это уже труды подвижнические, труды веры, не религиозного жительства. Мы видим, что это отшельники, это аскеты, выполнявшие подвиги подвижнические. Это, даже если общежительное монашество, то оно какое-то особенное, внутрь, собранное внутри к Богу обращенное, и никак не задеваемое друг другом. Так что те, которые в монастырях задевались или задевали друг друга, особенно если задевали, то про них все написано, что они лжебратия монастырей.

Но для нас важно, что вот было очень много людей, которые в монастырях искали именно сугубых отношений с Богом. И мы видим, что на это приходилось класть труды столь неимоверно большие, что все наши примирения друг с другом кажутся вообще на фоне этого семечками. Ну что там, прийти к другому в течение масличной седмицы, положить поклон, получить примирение. А для того, чтобы с Богом, оказывается, Серафиму Саровскому надо было стоять три года, беспрерывно, на камне, и просить прощение. Столпникам надо было стоять по многу лет на столбе. Даниилу Столпнику 33 года стоять на столбе, чтоб, и то, ведь он был, правда, не по нему, а по Антонию Великому, например, или же еще другим святым угодникам, которые в пустынях проводили время и испрашивали прощение у Бога, и искали примирения с Богом.

К концу жизни они вдруг заявляли, что «а мы не знаем вообще, примирились ли», и вообще не знают, положили ли начало покаянию, то есть примирению с Богом. «Положил ли я начало, я не знаю», и плакал святой, плакал, а через 2, 3 дня он отошел на Небо. И сейчас прославленный святой в раю, у самого престола Божьего. А здесь вот, настолько искал этого примирения с Богом, столько трудов пустыннического жительства и аскетизма положил, и был до конца не уверен, «а вообще, примирился ли я». То есть то, что мы сейчас с вами будем делать Великим постом, оказывается, много сложнее, много тоньше, много глубже, и много труднее, чем просто примирение друг с другом. И, тем не менее, Господь пришел на землю только с одним известием: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Божие к вам». Он принес весть о Небесном Божием Царстве. Пришел, чтобы позвать вернуться обратно, в Царство. Не только в рай, но и из рая войти в Царство Божие, войти в радость с Богом на веки веков. То есть в вечную жизнь с Богом на веки веков. То есть в вечную жизнь бесконечной любви Бога к нам, и нашей любви к Нему. Ради того, чтобы позвать туда, Господь пришел на землю.

И вот, днями Великого поста этот призыв Господний, этого призывания Божьего, оно особым образом действует. Потому что с небес, всегда льется вообще, весь мир всегда поддерживается благодатью Божьей. Всеобщая благодать, которая поддерживает и добрых и злых, и на больных и здоровых, на всех льется. Как солнце светит всем, не разбирая, кто больной, кто здоровый, кто злой, кто добрый, всем дает свет. Так и тем паче, благодать Божия, любовь Божия всеобщая, она дает всем возможность жизни. Мы собственно говоря, живы все потому, что есть эта поддерживающая нас живительная благодать Божия. Поэтому и злой живой, и даже очень яро злой, очень даже какие-то преступники ужасные, они, однако, это преступление делают, будучи живыми, да еще с такой силою, что удивляешься. То есть всеобщая благодать Божия. Другоедело, что, они ее используют по-другому. Жизненность свою, по благодати дарованную им и поддерживаемую, они используют на свои греховные ужасные дела. Это делают преступники, это делают грешники и прочие, ну и мы с вами тоже так делаем.

Но помимо вот этой всеобщей благодати Божией, которая кстати, поддерживает все константы физического мира. Мы знаем, что весь физический мир живет и действует, благодаря законам. Азаконы константны, то есть не изменяемы. И вот эту неизменяемость кто-то же должен хранить, иначе все бы давно уже поплыло бы и поехало бы. Нет, не изменяются физические законы. Математические законы, они держаться. Кем, кто это держит их? Не сами же они по себе такие. Все, что само по себе, оно стареет, распадается, разрушается, погибает. А вот все-таки в мире есть определенные законы, которые не поддаются никакому разрушению. Камень может разрушиться, дерево может погибнуть, а константы, и константные законы физические и химические, они не изменяются. Поддерживает их тоже всеобщая благодать. Духа Святаго.

Но Великим постом начинает действовать особая благодать Божия. То есть она не по виду особенная, а по своему значению. То есть это некое сугубое приближение Бога к нам с вами, призывающее нас в райскую жизнь, восстановление своих отношений с Богом. И она поддерживает всякого человека, который хочет восстановить свои отношения с Богом. Поэтому, если мы сегодня последний раз, отслужив службу воскресного дня, завтра вступаем уже в Великий пост, то с нами и к нам низводится благодать Божия с Неба, которая будет поддерживать всякое движение к восстановлению наших отношений с Богом. Войти в действие этой благодати, пережить ее присутствие и содействие нам, может тот человек, который будет иметь действие примирения с Богом. Потому что, если благодать содействовать должна, то она чему-то должна засодействовать, что человек сам делает. Поэтому, если он постом Великим именно дела и действия примирения с Богом совершает, и осуществляет, то тогда именно в них он и получает содействие благодати.

И счастлив тот, который в этом содействии придет к великому дню воскресения Христова, к Пасхе, и будет радоваться и торжествовать уже в благодати, которая радуется о воскресении Господнем. Это тоже не какая-то особая, иная благодать, это та же благодать, но сугубым образом проявляющаяся. Проявляющаяся в радость о воскресшем Господе. Это Дух Святый радуется за Христа воскресшего. И в этой радости передает нам еще и радость Отца Небесного, что воскресший Христос, исполнивший все, на что благословил Его Отец Небесныйнизойти с Небес на землю, здесь прожить земную жизнь, 33-х лет в человечестве своем, и воспринять это человечество, сделаться из бесконечного сделаться конечным, из великого сделаться маленьким в человечестве Своем. И после этого еще принять на Себя вину грехов всех нас с вами. Из всех народов всего мира и всех времен. Принять эту вину. А за вину же надо пережить страдания, наказание. А за всех нас, вместо нас пережить это наказание, эти страдания на кресте, и потом в такую меру, и такую меру этих страданий пережить, что в итоге от них и умереть.

А вот уже далее, через 3 дня, как Бог восстать уже в человечестве, и воскреснуть в человеческом Своем. В человечестве Своем. И в итоге исполнить завет Отца Небесного. Это подвиг Христа, подвиг Его любви, подвиг Божьего Сына по отношению к нам, творению Его, Господь исполнил. И вот в воскресение Христово, в Пасху мы будем это событие торжественно праздновать.

Но, одно дело, чисто по человечески, как религиозно знающего праздник, живущего ради него, и совершенно иное, когда в этом будет участвовать в нас с вами сама торжествующая благодать Духа Святаго. Когда торжество Святаго Духа в воскресении Сына Божьего, и воссоединении снова Троицы на Небесах, когда Господь взойдет на Небо и сядет одесную Отца, и Троица снова восстановится, или воссоединиться на Небе уже. И об этом будет радоваться Дух Святый, и благодать этой радости будет сообщаться нам с вами, и мы будем с вами радоваться воскресению Христову вместе с Духом Святым, по Его благодати. Вот что такое воскресение Христово.

Ясно, что это радость именно так, духовно, а значит, при участии Святаго Духа. Или же, в себе переживая радость Духа Святаго, может пережить только тот, который примирился с Богом за дни Великого поста. Значит, мы сейчас входим в Великий пост, прежде всего, освободив друг друга от всяких зависимостей друг от друга, а значит, простив всех, это очень важно. Не только чтобы я простил, а главное, чтобы ты простил всех, освободил: «идите, примиряйтесь с Богом, я не буду за вами гоняться и бегать, и вытаскивать там, требовать от вас, чтобы вы удовлетворили мою обиду. Я не буду завидовать, я не буду ревновать вас. Я вообще гоняться за вами не буду. Я отпускаю вас. Более того, я хочу в результате восстановления своих отношений с Богом, в конце, особенно в воскресение Христово, любить вас. Целый год я вас ненавидел, или ревновал, или же завидовал, или же обижался, а теперь хочу, чтобы в Светлую седмицу бесконечно любить вас, исполненный благодати Святаго Духа. Поэтому отпускаю вас, чтобы потом любить».

Вот так вот, простив друг друга, мы сейчас с вами, сегодня, в день прощеного воскресения, это будет у нас сегодня в 5 часов вечерня, или по окончании вечерней будет чин прощения. Но само-то прощение, отпускание уже совершиться должно за эту неделю прошедшую, за седмицу, а уже на самом чине как великое удостоверение того, что да, простил. И тогда вступим в Великий пост, примиряться уже с Богом. И вот сегодняшний день, кто внимательно слушал службу, и слышал, что и в каноне, и в стихирах говорилось об изгнании Адама из рая. Перед этим, тремя неделями раньше, мы услышали о мытаре и фарисее, потом о блудном сыне, потом о Втором пришествии Христовом, ив связи с этим страшным судом. А сегодня мы подошли к самому последнему событию или эпизоду в жизни Адама и Евы, их райской жизни, когда они после грехопадения, изгоняются из рая. И с этого времени начинается земная жизнь человечества, то есть наша с вами.

Что такое жить в раю, будучи телесными, Адам и Ева ведь в раю жили в полноте человечества своего, то есть, будучи и в теле, и душою и духом, будучи личностью. Мы же с вами теперь такого рая не знаем. Для телесных Адама и Евы рай был тоже телесный, то есть тоже вещественный он был. Хотя в нем свободно ходил Господь Сам, и непосредственно общался с ними. Но вот, по преданиям церковным, это вещественный рай действительно был там, где есть вещество, то есть земля, на земле. В излучине двух рек, где-то там вот, в нынешней Палестине, или в Египте, я уж тут я не очень точно помню, вот, располагался, собственно земной рай, вещественный рай. А в нем жили телесные Адам и Ева. Но потому он был рай в отличие от нынешней земли, и нынешних тех же самых мест, сейчас можно туда же поехать, и побыть, походить по этим местам бывшего рая. Но они сильно сейчас отличаются, потому что сейчас по ним не ходит Бог, как ходил по раю. И после изгнания Адама и Евы рай теперь нами постигается только уже духовным образом. То есть он переместился в иную сферу, в сферу уже духовную.

Поэтому вещественным рай нигде на земле не обнаружен. А где-то там, на Небе рай, но вот космонавты слетали на Небо, и потом некоторые из них вернулись и первые объявили, что они нигде не видели Бога, и нигде не видели рая. Ну, как бы торжествуя, что, будто бы этого ничего нет. Ну и действительно, физическими очами мы сейчас рай нигде не увидим. То есть телесно мы сейчас рай не можем узнать. Рай сейчас, это явление духовного порядка, которое открыто, известно только душам, освободившимся от тела, то есть после смерти. Поэтому после смерти, на третий день ангелы любую душу человеческую с земли возводят в рай, к престолу Божьему, до 6-го дня водят по раю, это мы с вами узнали, еще раз подтвердились в Великую родительскую субботу позапрошлой субботы. А после 6-го дня отправляет опять же в духовный ад, где это тоже физически сейчас мы не можем видеть, и в него-то даже попасть в теле невозможно. Но после смерти, свободные от тела, мы все проходим через ад, от 9-го дня после смерти, до 40-го. И после этого снова возводимся в рай, к престолу Господнему, и там определяется уже участь души до Второго пришествия Христова. Ну, вот об этом мы уже с вами знаем, что таково расположение сегодня рая.

Мы же сейчас с вами, вступая в Великий пост, озадаченные тем, что это время и пространство примирения с Богом, озадачены еще и вопросом, а как это примиряться с Богом? Друг с другом понятно, там, прийти попросить прощение, если надо, поклониться, если надо, вообще земные поклоны сделать, если надо, то сделать их и 10, и 20, и 40, и всю неделю прибегать к нему и просить и умолять и вымаливать у него, чтобы он все-таки простил. И давать ему то, в чем мы его обидели. В деньгах ли, отдать деньги, в любви ли, отдать любовь, и так далее. То вопрос, а как же примириться с Богом, мы же Его не знаем. Что за действия таковые надобно сейчас совершать Великим постом, которыми мы будем с Богом примиряться. И какой признак того, что мы примирились?

Ну вот, чтобы ответить на этот вопрос, нам, видимо, надо сейчас будет вникнуть еще предварительно в другой вопрос: а собственно говоря, при изгнании Адама и Евы из рая, что изменилось? Ну, жили в раю, ну согрешили. А потом изгнанные, уже согрешившие, изгнанные из рая, и началась жизнь, но тех же самых Адама и Евы. Бог, правда, отдалился от них, потому что сами они преступили свои отношения с Богом. Но, а что, собственно говоря, еще-то изменилось? Ведь вроде бы больше ничего и нет? Однако, если вчитаться, и вслушаться в святых отцов, мы услышим и узнаем, что изменилось очень много чего. Причем очень серьезно. Ну, первое, в самом грехопадении, мы уже об этом с вами говорили, произошло разделение, впервые разделение Адама и Евы с Богом. Совершился поступок, в котором они, по своей свободе, а свобода по любви Божией, всяк человек свободен. И вот, по своей свободе Адам и Ева решили угодить Богу, но не вместе и Ним и не благословясь у Него. И не спросив у Него, а как Ему надо угодить. И вот это угодить Богу, не только было от самих себя, но еще хуже, оно было по наущению дьявола, что вкусив яблока с древа, вы будете яко Боги. То есть люди сделаются Богами, совершив некий человеческий поступок. То есть нечто человеческое, сделанное нами, соединит нас с Богом, который недоведом для человека.

Это все равно, что допустим, мы на сегодняшний день, какая-нибудь муха захочет пообщаться с другой мухой в интернете. Ну, во-первых, это хотение само по себе не понятно, во-вторых, как это может произойти? Нереально. У нее нет того, чем она могла бы это сделать. Ни в мозгах ее, ни в лапках ее. Она, не будем дальше. Понятно, что это невозможно для нее. Так же и соответственно человеку, от себя по человечески что-либо сделав, действие человеческое, соединиться с Богом, и сделаться, тем более яко Бог, то есть Самим Богом невозможно. Потому что, расстояние между Богом и человеком ничем не измеримо, мы никогда не переступим это расстояние. Обман? Обман.

Но соблазнились Адам и Ева, и ну, в какой-то момент подумали, что это можно. Была такая любовь к Богу, и такая ревность о том, чтобы эту любовь умножить или явить Богу, действительно, что от себя захотели явить эту любовь. Ну, в результате получился поступок, который они впервые совершили без Бога. Бог в этом не участвовал. Господь не благословлял этого делать. Более того, Он именно благословил не вкушать, положил некое действие, послушание этой заповеди, действие послушания, через которое они продолжали сохранять в себе отношения с Богом. Более того, сохраняться в единении с Ним. И пока они эту заповедь держали, они были с Богом едины. И сохранение этого единения можно было делать только одним простым действием, послушанием. Чему? Заповеди не вкушать. Но совершилось преступление заповеди.

И следствием оказалось разделение с Богом, и совершенно новое состояние Адама. До этого он был в свободе своей един с Богом, одно с Богом, или заодно с Богом. То после преступления он остался один в своей свободе, и теперь уже его поступки в этом состоянии, сделались единолично самостоятельными, то есть самолюбиво самостоятельными. Любовь вся обернулась сама на себя, единение с Богом, как радость, как жизнь, превратилась в жизнь единоличного своего бытия в мире, самостийного бытия в мире. Ну, мы сейчас это переживает как бытие самодовольства, самолюбия, гордости, эгоизма, вот это все то бытие, которое появилось в Адаме.

В седмицах приготовительных это бытие, новое бытие Адама, ветхое бытие Адама, обозначено в образе фарисея. Ярким примером вот такого, это вот фарисейское настроение, фарисейское бытие, фарисейский порядок своего самочувствия или существования среди людей. Он живет в праведности от себя, то есть, он оценивает эту праведность сам, где он хорош, где он плох. И там, где он хорош, там он праведен. И все, через что он хорош, то делает предметом своей праведности. А второе, он в этом превосходен над всеми окружающими людьми. Сам в себе праведен от себя, а при этом над людьми, над всем превосходен. Вот это вот, вот что получилось в итоге в Адаме.

Мало того, что праведность обрела свойства, стали реальностью, неожиданной реальностью. Более того, человек вложился в эту ужасную реальность. Он стал жить между этими двумя, Сцилою и Харибдою, между праведностью и превосходствоммечется все его самосознание. И еще один ужасный момент в этом метании, или же в этой заключенности между праведностью своей и превосходством над людьми. Человек закрылся, замкнулся вообще на какое-либо присутствие или же ведение Бога. Настолько закрылся, что вот сегодня немало людей, которые просто говорят, что Бога нет. А кто тогда есть? Я есть. В чем? В праведности и превосходстве. А еще кто есть? Ну, окружающие люди, которые все борются за то, чтобы быть превосходными перед другими. То есть, поэтому есть земное общество, которое само в себе праведно и превосходно, каждый лично, отдельно. А для того, чтобы это еще иметь в обществе, то они все находятся в борьбе за превосходство друг перед другом. И поэтому что в семье, жена над мужем, муж над женою хочет быть превосходным, что в любом учреждении все хотят повыше подняться, по иерархической лестнице, что в государстве, что вообще в мире. Есть же целые имперские притязания. Наполеона, например, который хотел быть превосходным, не просто над женою и над детьми, и не просто над сослуживцами, а над всем миром. Гитлер, татарские эти ханы все, ну и прочие. Мы знаем, вся история, практически, состоит из таких людей, которые в своем масштабе желаний превосходства, они подымались до имперских масштабов. Кто-то так и не поднялся, остался в пределах своей семьи. Но зато он в семье что вытворяет. Будь то жена, будь то муж, какая разница.

И вот в этой заключенности внутрь этой праведности и превосходства, человек не только заявляет, что кроме него вообще в мире ничего не существует, и подобных ему людей. А среди подобных, он занимается только одной борьбой за власть, за богатство, за славу, разного масштаба, единственно только лишь. Вот весь масштаб его индивидного существования. И что при этом, если мы с вами изучаем, что такое человечество, что такое психология, что такое социология, обществоведение, и прочее, то мы будем заниматься изучением вот таких явлений, таких людей между собой. Собственно сегодняшняя наука вся этим и занята. Понятно, что все люди, которые заняты только такими отставшими, отпавшими от Бога людьми, то ничего кроме как отпавших состояний, они ничего там исследовать и изучить не могут.

Ну, правда, сейчас это изучено очень детально, очень тонко, до удивительных вообще открытий, что на сегодняшний день с помощью этих открытий, можно теперь совершать уже войны не физического характера, а идеологического характера, и даже информативного. До такой степени уже сейчас человек, с одной стороны, сделался пустым и внешним, что с ним можно воевать даже не пушками, или саблями, и не пистолетом и автоматом, и даже не идеологическими средствами, а просто обычными информативными. Заморочить ему голову разной информацией, а он и готов мчаться туда и сюда, осуществляя свою гонку за собственное превосходство, за некоторую потребность выжить, когда это превосходство еще. Одно дело, когда оно в духе переживается, то это имперские замашки, когда оно переживается душевно, то это масштаб меньший, это семья, родственники, это свое учреждение. А когда человек это свое превосходство переживает просто телесно, животно, то тогда это желание просто выжить на земле, вот и все.

И вот когда много стало людей, которые хотят просто выжить на земле, и выжить в обществе какими-нибудь внешними такими легкими средствами богатства, власти и известности, то такого внешнего человека уже, зачем физически уничтожать. Его можно спокойно взять информативно. Поэтому возможность вот информативной войны. И они делают свое дело. Причем страшным образом. В масштабах непревзойденных, никогда мир не знал такого масштаба влияния информации на человека, или такого вовлечения внешнего, поверхностного человека в эту, новую для него информацию, что он потом всеми своими животными силами туда кидается, и делает то, что требуется устроительным планам информативных воин.

Самое печальное, что вырваться из этой включенности между праведностью и превосходством, человеку практически невозможно. Потому было изгнание из рая, что совершилось нечто очень страшное. Человек включился внутрь этой праведности и превосходства в такую степень, что заключился для него Небесный мир. И где это мы видим? Где это особенно явно, ярко показал Сам Господь? Ну, целый ряд разных событий Евангельских, в которых мы видим, ну, например, после смерти и воскресения, Господь является своим ученикам. Вот двое идут в Эммаус. Господь подходит к ним и идет вместе с ними, они Его не узнают. Не потому, что нечем Его видеть, они физически-то его видели. Мало того, они с ним общались, они рассказывали, что произошло. Но Евангелие говорит, что заключен был взор их, они не могли видеть в Этом Человеке, который рядом с ними шел, Самого Христа. Хотя до Его смерти они Христа вполне узнавали, с Ним общались, как с живым Христом. Но теперь Этот же Самый живой Христос с ними общается и идет, а они Его не видят, не признают. Пока наконец не открылся Сам Христос им уже в преломлении хлеба.

Или Мария Магдалина склонилась ко гробу, видит, нет Христа, оборачивается назад, видит садовника. И не признает в нем Христа. И говорит Ему: «если ты знаешь, где Христос, то скажи мне. Я войду и возьму Его». И только после того, как Господь Сам открылся ей, в возгласе «Мария», она вдруг как бы очнулась. То есть в ней восстановилось Адамовое зрение Христа. А до этого, пока Господь этого не произвел, не могло открыться. То есть, значит, некое состояние после грехопадения и изгнания из Рая получили люди, в котором сами по себе мы увидеть Бога не можем. Ладно бы просто увидеть Бога. Оказывается, даже Евангелие мы сами по себе прочитать по-Божьи, как Бог его написал, тоже не можем.

Ветхозаветное писание, которое еще вот ученики Христовы после Его воскресения, ну, не знали еще Нового завета, его еще не было. Но они знали Ветхозаветное священное писание. И, тем не менее, оказывается, вот целый рад событий, в которых Господь, тем же самым двум, которые шли в Эммаус, Он открывает им писание. Ветхозаветное писание открывает им. То есть, они же до этого его не только слышали, может быть, не читали, потому что большинство учеников Христовых, были необразованные люди, не могли читать сами. Но они многократно слышали это в синагогах, отмул, их обучали буквально с самого детства. Наизусть знали очень многие, большие тексты Священного писания Ветхого завета. И оказывается, мало того, книжники и фарисеи, которые учили народ Священному писанию, но доподлинно не только его знали, но еще и толковали его же. Однако оказалось, что все их знание Священного писания фарисеев и этих книжников, и законников, не позволило им узнать Христа, до такой степени, что они взяли и распяли Его. Это, знающие-то Священное писание. Как это так может быть?

Значит, человеческое разумение Священного писания, оно далеко от Бога так же, как человек далек от Бога. Значит, за нашим, просто разумным восприятием, даже богословски очень хорошо образованным восприятием Священного писания нет в действительности Божественного присутствия в этом писании, пока Сам Бог не откроет Себя в этих содержаниях. И само писание тогда не открывается так, как оно может быть открыто для того, кому Бог откроет. Подобным же образом и два ученика, которые тоже вроде бы знали, они полагали, что они знают Священное писание, когда Господь им открыл, то открылось нечто такое, видимо, чего они даже и предполагать не могли. Не в смысле ума, не умом предполагать, а нечто открывалось видимо сердцу, открывалось какому-то иному бытию человека, в котором человек способен слышать за словами Священного писания нечто иное, воспринимаемое не умом.

И вот открытие этой способности доставить человеку может только Сам Бог. Так не было до грехопадения. Адам и Ева прямо общались с Богом, непосредственно разговаривали с Ним. И делатьспециальные действия открывания Себя для них Богу не нужно было, потому что они были так сотворены, что они уже в вере имели способность общения с Богом. И вот эта способность закрылась. Вот еще что произошло. Мало того, что Адам и Ева впали в состояние в своей свободе одни без Бога. Второе, они впали еще и в состояние фарисея в своей праведности и превосходстве, и в итоге во всем человечестве начались новые совершенно законы существования людей меж собою. Не законы любви, и не сама любовь, а социальные законы, которые сегодня мы с вами изучаем, общественные законы, экономические законы, идеологические законы, и все то, что изучает обществоведение, психология, социология сегодня. Все это, этого ничего не было в раю. Этого ничего не будет после того, как восстановиться рай, и сейчас святые отцы пребывают в раю, там ничего этого нет. Ни смены формаций общественно-экономических, ни социальных движений, которыми сейчас движется весь мир, ни идеологических, и тем более информативных воин, ничего этого в принципе нет в раю. Но оно появилось.

И наконец, появилось еще третье, это неспособность человека слышать Бога. До такой меры, что даже и вообще подозревать, что Он есть. Поэтому сегодня немало людей, для которых вообще существование Бога, это явление достаточно сомнительное. В том числе для нас с вами. Не буду сейчас останавливаться на этом, чтобы показывать, где и в чем видно, что мы с вами точно не верим в существование Бога. Но, во всяком случае, мы не ищем Его. Один только пример приведу: всяк, кто раздражается на другого человека и полагает, что так и надо, и эту раздражимость в себе защищает и оправдывает, это точно находится в состоянии, в котором для него Бога нет. И в этом состоянии он Бога не ищет. Потому что, как только он заискал Бога, он тут же начал плакать о том, что он раздражается. Не о том, что другой противный, и его раздражает, а о себе бы начал скорбеть, плакать, стенать: «Господи, прости».

Но кто из нас это делает? Разве, что один, два раза придем с вами на исповедь саму, то есть, ну, а после исповеди опять мы же те же самые. Как бы, получив некую индульгенцию что ли, как католически на исповеди некую свободу от обвинительности. И дальше пускаемся во что? Опять в то же самое, потому что нет веры, нет живых отношений с Богом. Ну и значит, нет Бога для нас. Есть мы, есть другой, который нас обидел или раздразил, вот мы теперь раздражаемся. Вот все, что есть. И это актуально. Это состояние фарисея.

Пост, как опыт святых отцов, искавших восстановления своих отношений с Богом, дает нам конкретное действие, которое выводит из состояния фарисея. Это мытарь, это состояние мытаря. То есть это смиренномудрие вместо превосходства, и в смиренномудрии это исполненность Божественного света благодати, при котором взгляд на самое себя, обнаруживает не свою одаренность и праведность, образованность, талантливость, успешность и прочее, не это обнаруживает свет Божий при взгляде на самих себя. А обнаруживает то, кто мы, и что мы есть реально, на самом деле. Ну значит, грех. Потому что, ничего, кроме как греха, собственно в человеке, когда он действует один, без Бога, в своей свободе, ничего другого не происходит. Пока мы действуем один, без Бога. То есть, вне благословения, или благословясь, но на самом деле все равно одни, без Него, мы уже в пребываем в состоянии греха. Один без Бога, это уже грех.

И в этом состоянии все дела, какие бы мы ни делали, они все есть грех. Даже самые благонамеренные. Даже семья, которую мы образовали, даже супружество, которое идет, даже детей родили, если мы это делаем сами, как мать, как отец, одни от себя, и живем своими отношениями со своими детьми, с родителями, с женами, и мужьями, то мы уже грешим одним только этим. Это есть тот самый свет, который Господь назвал тьмой. «Если свет, который в вас, тьма, то кольми паче тьма», то есть уже в откровенном грехе. Вот это один маленький пример, где мы с вами точно являем, что мы Бога не знаем, и знать не хотим.

А если мы еще, если говорить об этой заключенности между своей праведностью и своим превосходством, внутрь заключенность, которая не позволяет вообще слышать слова Божии, заветы Божии, призывы Божии, наставления отцов, святых отцов, то тогда мы точно уже можем объяснить, почему мы не исправляемся. Мы ведь, большинство из нас вообще не движется в своем характере. В знаниях богословия, в знаниях учений церковных, движемся, мы, иной раз семимильными шагами. В умениях держаться внешней церковной жизни движемся, осваиваем ее только так, и живем себе спокойно, уверенно. И мало того, еще и других научаем, да еще яримся на других, когда они не так делают, и не по уставу церковному поступают. А вот в собственном характере почти не меняемся. Особенно, в базисных проявлениях этого характера. Особенно там, где мы преданы сами себе, до последнего, до конца. Так, что все остальные, кто нам об этом указуют, они только раздражают нас.

Кстати это раздражение обнаруживает как раз эти моменты преданности самому себе. Если тебе муж говорит, что ты плохо делаешь, или жена тебе говорит, что как ты можешь так делать, а ты на это раздражаешься, то это как раз попался ты на том моменте, где ты держишься самого себя, и не собираешься ничего с собою делать. Раздражение обнаруживает это. Досада сделает это явным. И чем больше таких вот областей, до которых нельзя прикоснуться, и нельзя тронуть, тем более ты внутри зацементирован в своем худом характере.

И, к сожалению, сегодняшняя супружеская жизнь, да и жизнь детей с их родителями, вынуждены прийти к какому моменту? Что мы удержим семью за счет чего? А мы знаем все места, где не надо трогать друг друга. И не будем трогать. Какая хорошая семья. Прямо вот уже 50-летие исполнилось их супружества, золотую свадьбу сыграли, какие же они дружные, какие они хорошие между собой.

Ну вот, когда-то, в бытность Московскую, работая педагогом микрорайона на 25 тысяч населения, мы праздновали ведь праздники семьи. И на каждом празднике семьи, каждый год из этих 25 тысяч населения, находили золотые, и серебряные свадьбы. Поразительно, каждый год находилось 2, 3 золотые свадьбы. Это вот 30 лет назад. И 5, 6, а то и 8 один раз, серебряных свадеб. Во как долго жили люди того времени. Ну и вот, особенно, с золотыми свадьбами, это просто конечно, тогда вот, для меня это была какая-то удивительная радость встречи с ними. Как-то видишь, когда они с полуслова друг друга понимают. (обрыв записи).

Расшифровка: Байрамова Н.Л.